Каин еще не родился

— Сначала крепкие просторные дома, потом дома еще крепче и просторней, а потом дома до неба. А те, кому таких домов не хватит, будут приходить к тебе и молить о крове. За это ты заставишь их делать грязную и унизительную работу. У нас будут горы теплой одежды, сто горшков горячей пищи. А у других не будет ничего. Но мы, конечно, не станем с ними делиться. Разве ты не знаешь, чем все это потом кончается?

— А откуда ты об этом знаешь? — удивился я.

— Знаю. Не такие мы глупцы, как тебе кажется.

— Ничего мне не кажется. Только ты чепуху говоришь. Плохо вы живете и скучно. Вот хоть у Авеля спроси, нравится ли ему такое существование? Ну, скажи, Авель.

— Не нравится, вроде, — пробубнил он. (Молодец, не подвел.)

— Почему? — спросила Ева страдальческим тоном.

— Ага! Вам хорошо. Отец никуда не ходил. Ты сама к нему пришла. А я уже все ноги отбил. Почему я должен за горы идти? Не буду я Дуба слушаться! — голос Авеля приобрел истерические интонации.

— Это злые слова. Ты сказал их не подумав, — Ева чуть не плакала. — Давай, пока не поздно, уйдем отсюда.

— Нет, — ответил Авель и отвел глаза.

— Ну как, убедилась? — торжествующе сказал я. — На чьей стороне массы?

Ева молчала, глядя куда-то поверх наших голов. Крупные, как горошины, слезы катились по ее щекам. Я обнял Авеля за плечи и отвел в сторону. Там я вручил ему пращу и указал на одиноко лежащий горшок. Неуверенно улыбаясь Авель взмахнул моим оружием, но сразу выронил шар. Я ободряюще подмигнул ему и повертел рукой над головой, имитируя бросок. Все время оглядываясь на меня, Авель с грехом пополам раскрутил пращу. Пущенный им снаряд лег примерно в десяти метрах слева от горшка. Второй — примерно на столько же справа. Неплохо! Классическая вилка. После шестого броска горшок отлетел в сторону и завертелся волчком. Таких успехов от Авеля я, признаться, не ожидал. Силы, правда, было у него маловато, зато ловкости хватало с избытком. Способный паренек. Я повесил горшок на ветку, и учебная стрельба возобновилась. Вскоре мы оба вошли в азарт. Вырывали друг у друга пращу. Торжествующе орали при каждом попадании, приходили в отчаяние при промахах, бегали наперегонки, подбирая шары.

Наконец вернулся Адам. Хоть он и был порядочно пьян, но все же умудрился притащить штук восемь ананасов. Как это у него получилось, не пойму. Я даже под страхом смерти больше четырех зараз не унесу. Вся морда Адама была перемазана соком. Уже успел нажраться, кот шкодливый.

— Все принес? — спросил я строго.

— Нет. Еще осталось. (Сомневаюсь я в этом. Вон как у него брюхо раздулось.)

— А что тебе на это дуб сказал?

— Ничего. Молчал. (Ага, подействовала, значит, взбучка. Мигом все фантазии из головы выскочили.)

— Ладно. Ананасы от нас никуда не убегут. Пусть полежат до завтра. Сегодня другая работа намечается.

До поздней ночи мы лепили новые снаряды. Потом Адам показал место, где он спрятал мою одежду. Сорочка и остатки штанов уже ни на что не годились, зато брючный ремень был в отличном состоянии. Праща из него была даже лучшая, чем из галстука. Количество наших артиллерийских стволов таким образом сразу удвоилось.

На обратном пути мы встретили Еву. Она шла куда-то, прижимая к груди мертвую птицу. Нам она не сказала ни слова. Мы ей тоже.

12. Ночная диверсия

Ужинать пришлось уже в полной темноте. Потом мы с Авелем обсудили некоторые вопросы тактического характера. Адам за последние несколько часов как-то слинял, затих и отошел на задний план. Хотя на его аппетите это совсем не отразилось. Без видимых усилий он съел еще два ананаса, а оставшиеся притопил в холодном родничке. Похвальная предусмотрительность. Со временем, возможно, назначу его старшим по тылу.

Спал я плохо, опасаясь двух вещей: внезапного нападения волков и дезертирства Адама. За Еву я не опасался. Не способна она на коварные поступки. Или я ничего не понимаю в людях. Бродит, наверное, по лесу, убивается с горя. Жалко ее, но что поделаешь. Со временем она меня поймет. Я ведь ей только добра желаю.

На ночную рыбалку мы отправились все втроем. Адам пошел по привычке. Я пошел с секретной целью. Авель пошел потому, что пошел я. Родитель больше не был для него авторитетом.

От Адама я решил по возможности не отходить ни на шаг. Ведь он, как-никак, единственное здесь коммуникационное средство. Радио, почта и телеграф в одном лице. Буду следить за ним до тех пор, пока не удостоверюсь в его полной лояльности. Или пока не заставлю сделать что-то такое, после чего обратной дороги для него уже не будет.

Пока отец с сыном загоняли рыбу в сеть, я занялся поисками пиджака. Прямо скажу, работенка не из приятных. Искать серый пиджак в ночном лесу то же самое, что черную кошку в темной комнате. Раз пять я терял направление и трижды падал в яму (по-моему — в одну и ту же!). Когда я все же наткнулся на него, то перепугался чуть ли не до смерти. Ветер, или какая другая сила, забросил пиджак на самую верхушку куста, где на фоне звезд он смотрелся форменным висельником.

Зажигалка, к счастью, оказалась в полном порядке.