Кайнокъ

Пятеро между тем стали появляться из пещеры. В руках у них… В руках у троих были самые настоящие винтовки. Рослый в безрукавке, которого Пирогов называл про себя атаманом, отдавал распоряжения.

«Ах, сволочи! Вот чего удумали! Воевать!.. Концы в воду, а потом — ходу. Без свидетелей…»

Глава сорок четвертая

Первым занервничал вслух Козазаев:

— Третий день припухаем, а толку? Ничего ж не ясно.

Предлагал послать парня в отдел, узнать, не забыли ли о них. Варвара успокаивала, призывала к терпению, хотя в душе полностью соглашалась с ним.

Покровские помощники — Павел посадил их над самым узким местом, над речкой, — тоже допытывались, когда же они будут свободны.

— Сено упустим, где потом взять его? — ворчал немолодой, но еще крепкий мужик из резервистов. Предстоящая мобилизация держала его в постоянном напряжении, торопила с заготовками дров и сена, потому что после него остаются в доме две бабы и четыре пацанки мал мала меньше. Какое с них сено спросишь?

Второй помощник — парень призывного возраста — предлагал:

— Айда вперед, чо тут высидишь.

Всадник появился после восхода. И неожиданно, не с той стороны. Сзади. От ржанецко-покровского проселка. Козазаев выругался, велел Варваре не показываться, а сам встал из-за камня, будто из земли вырос перед конем. Всадник отшатнулся, перехватил короче повод, ждал — соображал, что дальше будет. Или растерялся немного и приходил в себя. Крупное лицо его было серо и шершаво, точно шелушилось, а на правой щеке ярко выделялось красно-фиолетовое пятно с пятак величиной в виде карточной «червы».

Разглядев Павла, он усмехнулся, прячась за шеей коня, незаметно коснулся фуфайки против живота. Это движение и усмешку хорошо увидела Варвара. Повинуясь чувству, а не логике, она вышла из укрытия. Червленый с беспокойством увидел ее. Руку опустил, зыркнул глазами дальше, убеждаясь, двое ли только здесь. Ударив коня под бока, он с места неожиданно бросил его на Козазаева. Павел увернулся, отпрыгнув с тропы на камни. Конь прошел по узкому карнизу, скрылся за выступом «щеки». Козазаев побежал следом, но навстречу ему ударили два выстрела. Павел вильнул под «щеку». В наступившей тишине было слышно, как удаляется стук конских копыт.

— Слезай! — крикнул Козазаев помощникам, вскочившим растерянно на выстрелы. — Чего прятаться теперь? Засада раскрыта.

— Кто хоть это был? — спросил резервист, беспокойно оглядываясь. — Не знаешь?

— Хрен его знает. Вроде не местный. Пятно у него тут.

— Како пятно?

— Красное такое. Навроде червы.

— Ври!

— А мне зачем врать?

— От дело-то.

— Знакомый твой, что ли?

— Червовый Туз! Вот кто!

— Кто такой будет, этот туз?

— Васьки Князя дружок. Вот кто! Но ведь, сказывали, он за Васькой за кордон ушел.

— Не так просто уйти через границу.

— А коль так, то, выходит, и сам Васька здесь.

Козазаев гадать не стал, махнул рукой, перебил:

— Кабы да кабы — выросли б грибы. Делать что-то надо. Не сидеть же тут. Не двинуть ли нам следом? Там и разберемся, кто туз, кто шестерка.

— С чем? — Резервист повертел перед собой и перед ним старый штуцер, точно убеждая присутствующих в слабости этой «пукалки».

— Но ведь у нас пять стволов. И Корней где-то там бродит. А этого надо обязательно брать. Чтоб не шумел.

Собственно, другого им и не оставалось. Мало — раскрыта засада, так и вся операция рассекречена. Ясно слепому, не от сырости оказалась на пути в логово группа вооруженных людей. И милиция.

И они пошли торопливо. Но не низом, а поднявшись на спину отрога. Сверху хорошо просматривался узкий распадок, то зеленый, то голый, тревожно мрачный и сырой. Через полчаса они увидели всадника, который из седла вглядывался в сторону, откуда прискакал сам и откуда ждал преследователей. Павел и парень обошли его поверху, начали спускаться, но Туз или услышал, или почувствовал их, вскинул винтовочный обрез, выстрелил раз, второй, развернул коня и помчался дальше.

Эти выстрелы и услышал ясно Пирогов.

И бандиты услышали.

Объявив какой-то план, атаман поставил двоих стрелков на выходе из распадка. Прикинув секторы для наблюдения и стрельбы, они неторопливо скрылись в «усах» над речкой. Пирогов окликнул Брюсова.

— Видели? Как появятся наши или кто там еще, ударьте по кустам. Пусть побегают.

— А если?.. Корней Павлович!.. Как говорят, заставь дурака богу молиться…

— Спишем.

Брюсов хотел еще что-то спросить, но обыденность слова «спишем» ошеломила его.

Еще один стрелок, невысокий, худенький, белобрысый мужичок, неприметно пересек долину, неприметно присел за куст против входа в храм.

«Та-ак… На живца решили взять. — Пирогов глянул дальше, на конника. — Стоит открытой приманкой. А на пути к нему две засады».

Атаман с широкоплечим приятелем остались у пещеры, пристально оглядели округу. Пирогову снова показалось, что его глаза встретились с их глазами и те, двое, дольше чем следовало, изучали кустарниковую щеточку на высоком склоне горы, приютившую Пирогова и Брюсова.

Ощущение ото было так сильно, что Корней Павлович помимо воли достал револьвер, проверил патроны, взвел курок. Далеко! Да и не выход, не метод это. Не та задача.