Каинова печать (СИ)

— Хорошее имя. Как Владимир Ильич смелый будешь. Братья, сёстры есть у тебя?

— Нет, но я очень хочу сестрёнку.

От этих слов Женю покоробило. Она начала нервно переводить взгляд с одного предмета на другой.

— Значит, будет, — заключила навязчивая бабка. Голос у неё был доверительный, а потому Вова расхрабрился с вопросом:

— А вас как зовут?

— Пелагея Ивановна или баба Поля.

— Редкое имя, — не удержалась от слов Женя.

— Редкое разве?

— Редкое. У мужа так бабушку зовут, но она единственная, кого я с таким именем встречала.

— Теперь вот и я буду, — усмехнулась старушка и с нежностью погладила Вову по голове. — Расти крепким, сынок. А будет сестрёнка, так смотри, защищай.

— Защитю! — с готовностью ответил Вова.

— Ваш сын уже своих сыновей растит, наверное? — спросила Женя, надеясь уйти от темы собственного материнства.

— Нет, доченька. Он у меня небольшим погиб, как раз незадолго как война началась. Пошёл купаться на речку, да не вернулся.

— А ещё дети есть?

— Нет. Времена были тяжёлые. Не до детей было. Муж на фронт ушёл, и где-то там в чужих краях и захоронили его. Потом голод страшный обрушился. Все мы работали как проклятые, чтобы хлеб вырастить и страну поднять. А там как-то смотрю в зеркало — и прошла моя молодость и свежесть. Так вот и осталась одна. Вся жизнь пролетела в бесконечных заботах и слезах. Теперь и утешить меня старую некому. Возвернуть бы время назад, так как грибочки росли б у меня такие пострелята.

— Как же их растить, если голод и времена тяжёлые?

— А как-как? Другие-то не испугались и вырастили, — развела руками старушка. — Значит, можно было.

— Слова это только, — жёстко ответила Женя. — Когда кастрюлю наполнить нечем, а такие вот грибочки есть просят, то тут головой думать надо, а не надеждами.

От переполняющих её эмоций молодая женщина выронила из рук свою медицинскую карточку и направление из гинекологии. Вова ринулся поднимать материны документы, но его неловкость привела к тому, что Пелагея Ивановна успела их рассмотреть.

— Что тебе свыше дадено, от того грех отказываться. Каяться потом будешь.

Каяться?

Женя ощутила злость. Старушке-то легко говорить! Ведь это не ей растить ребёнка надо будет. Это не ей гнать мужа из дома на новые заработки. Это не ей по новой не спать ночами и извиняться за шум перед соседями. Все тяготы познает только она — Женя, и никто иной!

— Это моё дело.

— Нет, доченька. Это дело общее людское. Все судьбы наши сплетены воедино. Каждый человек важен. И быть может, нерождённый даже важнее рождённого будет. Послушай-ка, что я скажу…