Каиново колено

Прямо под Витькиными дверями шло соревнование. Поперек лестничной площадки, на вспученном, давно не крашенном дощатом полу два бойца подпрыгивали из положения лежа, одновременно отталкиваясь всеми своими растопыренными руками и ногами. Их силовые лягушачьи упражнения хором подсчитывали полтора десятка зрителей и зрительниц. Воздух вокруг густо слоился, прессуемый кисловатым примовским дымом вперемежку со специфическим агдамовским ароматом. Низкая сороковка под жестяным колпаком, атакуемая неведомо как выжившей в такой атмосфере мошкарой, масляно бликовала на голых мускулистых спинах отжимавшихся и отжимавшихся героев, а рассевшиеся по углам и на перилах болельщики все больше заводились от их спортивной неуступчивости. «Девять, десять… одиннадцать». Сергей, поплотней притянув за собой дверь, замер, вдавившись в косяк. Зрелище затягивало. Молодцы, пацаны. Красавцы, просто красавцы. Кто-то слева протянул начатый огнетушитель. Он отер горлышко и благодарно сделал несколько больших глотков. В ответ отдал свои сигареты. Сразу три девичьи руки столкнулись за «аэрофлотом». А не тряхнуть ли и ему? Ребята почти одновременно со стонами распластались на приятно холодных досках. Ничья. Молодцы, десантура! Сергей потянул недорасстегнутый батник прямо через голову. Кто с ним? По десять раз на каждой руке? Рванулся Рыжий, но он был уже совершенно в кондиции, его едва удалось привалить женскими телами в угол. Он там слегка посопротивлялся, но, пригревшись в мягком, быстро сдался. Сергей лихо отжался с левой, а потом с правой, и как всегда все взгляды сошлись на шраме. Черт, забыл. Теперь уважительно поднесли уже в стакане.

Следующим номером шли уличные показательные выступления. Благо, что наивный сосед оставил в подъезде без укрытия с полсотни спертых им откуда-то для дачи кирпичей. Может быть, он и наблюдал теперь из своего затемненного окна за разворачивающимися во внутреннем дворике событиями, но что сделано, то сделано. Заодно попользовали несколько досок из забора. Порубив все под счастливые девичьи всхлипы и приняв под «ура» еще за Советскую Родину и ВДВ, стали демонстрировать удары ногой в прыжке. Кто мог, конечно. Но кто не мог, предлагали сразу перейти к рукопашному бою. С уговором: по башке и горлу не бить, в пах и по ногам не пинать. Ну, кто с кем? Сергею, как, в натуре, старшему по заслугам, предоставили почетное право побиться с уже победителем.

С легкими нарушениями правил, с громкими разборками, извинениями и общими объятиями, в победители по очкам вышел Кыла — здоровенный малый из Ленинского района. Они тут все были однополчане с Рыжим. С одного призыва. В основном от рабочих окраин. Но красавцы. Бычки для парадов, как на подбор. Сергей уже изначально стал присматриваться именно к Кыле, делая наперед тактические наметки, дабы уравнять шансы при такой очевидной разнице в росте и килограммах. Атаковать не было смысла. Как и бояться. Главное, это доказать противнику его личную несостоятельность, но, при этом, не обидеть десантника. Поэтому, в третий раз тяжело перекинув его через себя, Сергей обнял разгорячившегося и предложил поднять за тех, «кто не вернулся». Упершись лбами, они мужской компанией допили последнее. Телки обиженно заверещали. «Не плачь, девчонка»! Покидав в голубой берет наличность, отправили пару человек покупать водку у таксистов, а сами вернулись в подъезд. Ненастроенная, сплошь заклеенная переводками с гэдээровскими красавицами, новенькая ленинградская гитара в три аккорда исполняла любой заказ. Пропели хором про «улицу, улицу, улицу родную», про то, «что ты опять сегодня не пришла». Кто-то даже попытался подразнить Высоцкого, но, не поддержанный, сошел с голоса. Водка из таксистского бардачка оказалась теплой, после смешения с портвейном Сергея сильно замутило. Прислонившись плечом к стене, он полуразвалился на ступеньках, держа на коленях невидимую со спины маленькую и бессловесную гел. Перебирая около щеки пальцами ее жесткую фиолетовую стрижку, боролся с подкатывающей к горлу тошнотой. И никак не мог припомнить ее лица. Хотя вроде уже и пососались внизу, пока остальные поднимались. Но там темно было.

— Ты кто?

— Лола.

— Лола, а ты чья?

— Местная. Вон, в соседнем доме живу.

— А хата у тебя свободна?

— Не, там предки.

— Тогда пусти. А то сейчас вырвет.

Сколько ночей он уже стоит под этим окном? Деревья позеленели. И сегодня первые одуванчики раскрылись. Сколько он уже стоит под этими окнами? И сколько он еще может стоять?!!

Трехцветная шавка скалила все свои мелкие зубки и срывалась на визг. Тетя Зина через толстое стекло в сотый раз уверяла, что она сейчас вызовет милицию, и лучше бы он, пьяный дурак, сам убирался отсюда подобру, поздорову. Ну, а что ей стоило позвать Татьяну? Только на одну минуту, на пару слов… Ах, раз он по-человечески не понимает, она пошла звонить… Пнув неподдающуюся дверь, Сергей побежал за поворот. Пусть звонит, пусть звонит во все колокола. Старая крыса. Ему уже все равно. Все равно.

— Татьяна! Та-ня!!