Кайорат

— Малыш, прекрати немедленно, — разъяряясь, прорычал Пилон. Он злился, но мне было плевать, — ты бы предпочел сомнительную сделку? Откуда я знал, что кикмара сработает именно в тот момент? Это случайность. Хотя, удачная, не спорю.

— Но это ужасно. У них не было шансов. Они просто гибли.

Пилон заорал во всю мощь луженой глотки:

— Ты когда-нибудь вырастешь? Все твердишь, что взрослый, ну так начни вести себя как взрослый! Жертвы неизбежны! Ты предпочтешь, чтобы жертвой стал Осирис? Неужели считаешь, что Фифнир такой дурак?

Я надеялся, что гнев Пилона заставит меня разъяриться в ответ, но нет:

— Почему в городе полном магов никто не чувствовал кикмару?

— Потому что, кикмара этим и страшна. Проклятие, которое насылается очень сильным магом, снять его трудно. Когда говорю — трудно, значит — очень трудно, — успокаиваясь, проворчал Пилон, — кикмару почти невозможно остановить. Она разрушает все, и в отличие от обычного землетрясения или наводнения, ее не почуешь заранее. То, что в городе магов не поняли, что им грозит кикмара, говорит о силе мага наславшего проклятие. Я ничего не смог бы сделать. А значит, потерял свое преимущество. Я знал об этом. А Фифнир нет. То, что он думал так — хорошо, но рисковать я не мог и играть честно тоже. Поэтому козырем стало ожерелье. Можешь утешить себя тем, что я не стал усыплять весь город, и кто-то наверняка выжил.

— И почему я должен себя успокаивать? При чем тут я?

Пилон подошел ближе и тихо ответил:

— При том. Если бы я дал ожерелью больше воли, то и ты бы тоже уснул.

— Глупости, — ответил я решительно, — Куратор магическое существо. На меня не действуют магические амулеты и заклятья.

— Это ты глупый. Потому-то цена ожерелья настолько велика. Оно усыпляет всех. Даже кураторов. Просто оно висело на твоей шее, смягчая этим воздействие. Но и ты мог уснуть, надави я чуть сильнее. Догадываешься, почему носишь ожерелье? Почему никто до сих пор не понял, что оно у нас?

Догадывался. Становилось все горше. Пусть так правильно, но разве можно поступать с друзьями подобным образом? О чем я. Какими друзьями?

— Ты говорил, что знаком с Фифниром, но у вас состоялся странный разговор.

Пилон фыркнул, раздражаясь опять.

— Видишь ли, я говорил, что знаю Фифнира. Потому что действительно достаточно о нем информирован. Но это не означает, что он знаком со мной.

— А Тильда?

— Моя маленькая подружка? О, я симпатизирую осведомленности, уму и таланту этой кошки. Но она предана хозяину и служила ему непревзойденно. Фифнир очень ценил Тильду.

— А…так поэтому ты спас ее? — со злой горечью спросил я, — она может оказаться полезной, верно? А Осирис, что он такого знает? Иначе и ему валятся под обломками?

Пилон зарычал. Ноздри его раздувались, глаза потемнели и стали фиолетово-черными. Конь бил землю копытом и я подумал, что сейчас тоже получу по голове.

— Глупый щенок, думаешь, мир вертится вокруг твоей персоны? Желаний и дурацких понятий о справедливости? А ты не думал о том, что столько событий просто не могут оказаться случайными? Что может статься, происходящее имеет цену гораздо большую чем несколько жизней?

— Случайно…Бу-чо!

— Что? — резко успокоившись, огрызнулся Пилон.

— Он меня предупредил. Сказал, в городе опасно. Чтобы мы уходили. Значит, перпедль чувствовал эту кикмару?

Пилон вздохнул:

— Кто его знает. Малыш, я не буду оправдываться и говорить, что сожалею. Наши жизни для меня дороже, чем жизнь Фифнира и его братии. Это может показаться жестоким и так оно и есть. Ты не прав, утверждая, что Осирис или Тильда просто средства. Но должен вырасти и понять, жизнь гораздо сложнее, чем ты привык думать. Склонность к восприятию без полутонов вредит тебе самому. Прими это, и станет легче. Не поступайся своей совестью, оставь подобные занятия тем, кто сумеет пережить. Просто подумай сейчас о том, что Осирис в безопасности. Он с друзьями. И мы сможем, наконец, понять что происходит. Тильда больше не связана кодексом со своим хозяином. Она должна нам. Ведь мы не бросили ее умирать. И считай меня сволочью, малыш, но есть вещи важнее оскорбленного самолюбия.

Я молчал. Потом посмотрел в сторону города и спросил:

— Что теперь делать? Город разрушен. Врата не работают. Мы по-прежнему в ловушке. Волкодлаки будут искать нас, если выживут. Если хочешь, чтобы я и дальше вел себя разумно, прекрати пользоваться мной и считай не кошельком на ножках, а хотя бы попутчиком.

— Я буду считать тебя другом, — серьезно ответил Пилон, — только, ради дивола, не заплачь сейчас, ладно? Разумно…, - он фыркнул.

— Не беспокойся, — при всем желании, я просто не смог бы этого сделать. Не смог.

— Хорошо. Тогда, пора заняться твоим крылом. А когда сони проснутся, предстоит непростой разговор.

15