Каир: история города

Сегодня гостям Каира вряд ли придет в голову побывать в Хелване. Чтобы познакомиться с наследием Насера, достаточно прийти на известную всем туристам площадь Тахрир в самом сердце города. Грандиозная по размерам, хотя и не слишком красивая, эта площадь представляет собой открытое пространство, этакую дыру в городской планировке, окруженную зданиями различной высоты и различных архитектурных стилей. Строительство, ведущееся в центре площади, отнюдь не улучшает вид, и разочарование неизбежно: такой город, как Каир, безусловно заслуживает иного. Под площадью находится главная станция каирского метро (названная, однако, в честь Садата, а не Насера), а также чрезвычайно длинный подземный переход с десятками выходов по всему периметру площади. Несмотря на таблички с надписями на арабском и английском языках, в этом освещенном неоновыми лампами переходе очень легко заблудиться; не лучше ситуация и наверху, поскольку пересечь улицы в районе площади Тахрир едва ли не сложнее всего в городе (это так называемые «черные автострады»).

Площадь разбили после сноса британских армейских казарм Каср ан-Нил, стоявших здесь до 1954 года (и последние восемь лет своего существования практически заброшенных). По северной и восточной сторонам площади выстроились дома начала XX столетия, высотой в семь или восемь этажей, с многочисленными западными (или, по крайней мере, «слизанными» с западных) фаст-фудами на первом этаже. Верхние этажи домов украшают огромные рекламные щиты таких широко известных мировых брендов, как «Нескафе» и «Саньо». На площади имеются два здания колониальной эпохи, фасады которых несколько смягчают впечатление от более современной архитектуры: это Египетский музей древностей (Египетский национальный музей), псевдоклассическое здание песочного цвета, и белое здание Американского университета. Над последним нависает громада главной, печально знаменитой достопримечательности площади — четырнадцатиэтажной Мугаммы.

Это здание обладает изяществом и изысканностью бетономешалки. Суровый и даже внушающий страх фасад не позволяет ни на секунду усомниться в том, кто стоит за этим «шедевром»: здание в дар Египту возвели в 1960-е годы советские строители. Пожалуй, оно было бы вполне уместно в каком-нибудь заметенном снегом провинциальном российском городе; Андре Раймон в книге «Каир: исторический город» (1993) назвал его «запечатленным в бетоне гимном неэффективной и сводящей с ума бюрократии эпохи насеровского социализма». В кафкианском лабиринте переходов и кабинетов Мугаммы сегодня размещаются три министерства (здравоохранения, образования и внутренних дел); ежедневно сюда приходят 50 000 посетителей, которые вынуждены тратить целый день на стояние в очередях, блуждания по коридорам и заполнение разнообразных форм. Именно тут египтяне получают паспорта и другие документы, удостоверяющие личность, и именно сюда обращаются иностранцы, желающие продлить визу.

Истории о царящем в Мугамме хаосе — и о муках тех, кто вынужден зачем-либо сюда приходить — вошли в легенду. Говорят, что до недавней весенней уборки здания один световой колодец в здании был забит бумагами вплоть до третьего этажа, и что люди впадали в крайнее отчаяние от некомпетентности клерков и пытались совершить самоубийство, выпрыгнув из окна или бросившись вниз с перил главной лестницы. Так или иначе, Мугамма — это темное сердце самодовлеющей египетской бюрократии. Каждый отдел, каждый департамент каждого министерства с ходу отвергает документы, подготовленные в каком-либо другом отделе, поэтому любые согласования требуют не меньше дюжины подписей и десятка печатей. Некомпетентность чиновников принято объяснять невысокими зарплатами в государственном секторе экономики; сегодня в этом секторе трудятся не меньше миллиона жителей Каира, образующих отдельное социально-экономическое сообщество.