Каирские хроники хозяйки книжного магазина

– У меня была всего одна поваренная книга – книга аблы Назыры. Она была в приданом у каждой невесты, в том числе у всех моих подруг, – сказала она. – Одна моя подруга все по ней готовила, но утверждала, будто этой книги у нее вообще нет. А другая придумала еще такую хитрость: когда я просила ее поделиться рецептом, она все мне подробно рассказывала, но, как я потом поняла, каждый раз не упоминала какой-нибудь важный ингредиент, чтобы ни у кого блюда не получались так же хорошо, как у нее.

– Какая умная.

– Была, пока ее не раскусили, – парировала мама.

Назыру Николу, чья фамилия по-арабски произносится как «Наула», целые поколения египетских и арабских женщин любовно называют абла Назыра. Ее книга «Усуль ат-тухи», или «Основы готовки», была первой арабской энциклопедией рецептов. Назыра Никола училась в Колледже домоводства в Каире. В 1926 году министерство образования отобрало ее в числе других студентов с наилучшими результатами для продолжения обучения за рубежом. Вопреки существующим традициям, по которым женщине было положено оставаться дома, ее семья позволила ей поехать в Глостерширский домоводческий колледж, где она в течение трех лет изучала кулинарное искусство и вышивание. Вернувшись в Египет, она стала преподавать в средней школе для девочек, а позже была назначена генеральным инспектором министерства образования. Ее знаменитая книга «Основы готовки», написанная в соавторстве с Бахией Осман, появилась на свет благодаря конкурсу на лучший учебник кулинарии, объявленному министерством образования. Впервые опубликованный в 1953 году, он стал самой главной поваренной книгой всего арабского мира, выдержал множество переизданий и модернизаций и пополнился целым рядом дополнительных глав, рассказывающих о новых рецептах и стилях приготовления блюд.

С 1940-х годов голос аблы Назыры регулярно звучал на египетском радио. В 1941–1952 годах она стала соавтором шести учебников. В 1973 году ее заслуги в области женского образования были отмечены медалью, которую она получила на церемонии, приуроченной к столетнему юбилею со дня открытия первой государственной школы для девочек в 1873 году. К 1992 году, когда абла Назыра скончалась в возрасте девяноста лет, несколько поколений соотечественников практически считали ее членом семьи.

Хинд выставила главный труд аблы Назыры в своем кулинарном отделе. Пышный слог этой книги, написанной на классическом арабском языке, только изредка оттеняли ненавязчивые иллюстрации. Я проштудировала массу списков и баз данных в поисках англоязычного издания, но его не существовало. Тогда я попросила Амира, ассистента Хинд (и впоследствии нашего закупщика), поискать по местным издательствам – в надежде на то, что кто-нибудь все-таки ее перевел. В мире арабского книгопечатания начала 2000-х годов базы данных были чем-то вроде мифических джиннов: мы все слышали о них и с радостью бы с ними ознакомились, но очень сомневались в их существовании.

– Это для Diwan или лично для тебя? – озадаченно поинтересовался Амир.

– И для Diwan, и для меня. А что?

– Не могу представить тебя в переднике у плиты, йа устаза[23].

Он был прав. На том этапе моей жизни весь мой кулинарный репертуар сводился к вареным яйцам и яичнице, а выпечка вызывала не меньший стресс, чем визит налогового инспектора. Номер Один, американец, делал бесподобную лазанью. Когда мы поженились, его мать – жительница Южной Каролины, страстная гольфистка, президент садоводческого клуба – сделала мне подарок, который должен был, по ее мнению, «исправить» меня: «Кулинарная библия». Я не знала, как отреагировать на надпись, сделанную ее чрезвычайно аккуратным почерком на внутренней стороне обложки в красно-белую клетку: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок». Я не стала говорить ей, что предпочитаю другой маршрут. Вместо этого я пошутила над тем, что в ее представлении я прямо «ангел в доме»[24]: в милом передничке из, быть может, английского кружева или клетчатого хлопка и с красиво уложенными кудрями на голове. Я поборола в себе желание произнести эту тираду, церемонно склонив голову набок.

В 1999 году, когда мы с Номером Один были женаты уже три года, Хинд вернулась из Лондона с экземпляром только что опубликованной книги Джейми Оливера (знала бы я, сколько ужаса мне придется пережить после открытия Diwan из-за метафорической наготы этого самого повара). Таких книг – англоязычных, несерьезных, фривольных – в существующих в Каире книжных магазинах не было. До Diwan считалось, что у нас они продаваться не будут. И они, собственно, не продавались. Джейми Оливер ворвался в мою жизнь, буквально сбив меня с ног своими цветастыми рубашками и мальчишеским энтузиазмом, с которым он поливал блюда бальзамическим уксусом или сдабривал куском рикотты. Он отказался от четких мер вроде литров и чайных ложек в пользу щепоток, пучков и пригоршней. И даровал мне уверенность в том, что я могу прийти на кухню и почувствовать себя там хозяйкой – чего я даже представить себе не могла, пока жила в родительском доме.