Кайсе

— Что делает Альба с информацией о группе военных преступников Виллоугби?

— Ничего, насколько мне известно. Он просто передает ее обратно в Соединенные Штаты.

— И вы оба не имеете даже представления, как она используется?

— Нет.

Оками решил, что таким путем он ничего не достигнет.

— А что, если я приставлю пистолет к голове Винсента Альбы и задам ему эти же вопросы?

Фэйс фыркнула, и ее глаза потемнели.

— Боже милостивый, вы, глупцы, все одинаковы, не так ли? Все должно решаться оружием.

Омами почувствовал, как его уколола прозвучавшая в ее голосе нотка презрения. Он протянул руку.

— Дайте мне посмотреть, что Донноуг передал вам.

Фэйс взглянула на него с любопытством, как если бы она видела его впервые.

— Я вижу, вы не даете мне никакого выбора.

Оками быстро просмотрел доклады разведки, которые скопировал Донноуг. Виллоугби не терял времени зря. Генерал-лейтенант Арисю, бывший шеф военной разведки генерального штаба, и ряд его офицеров были уже включены в историческую секцию «G-2» и снабжали Виллоугби свежей информацией о движении советских войск на Дальнем Востоке, а также давали оценку другой разведывательной информации. Полковник Такуширо Хаттори, который был ранее начальником первой секции генштаба специальной оперативной дивизии, теперь руководил демобилизацией японских военных. Это было ужасно в двух отношениях. Военному преступнику было поручено вылавливать других военных преступников. А если план Виллоугби в отношении перевооружения Японии станет реальностью, Хаттори будет возглавлять орган по ремобилизации армии.

Это позор, подумал Оками. Он должен был собраться с силами, чтобы остановить охватившую его от гнева дрожь. Из этих людей, которые появлялись сейчас перед его глазами, как хористки в танцевальном зале, сделали своего рода знаменитостей, вместо того чтобы приговорить их за содеянное ими к семи мучениям ада.

— Вы, кажется, несколько взволнованы, мистер Оками. Пожалуй, я закажу еще по порции виски.

Оками, преодолевая личную враждебность к тому, что он узнал, стал думать о более широких последствиях этих бумаг, а именно, как они будут использованы начальником Винсента Альбы в Штатах. Кем бы он ни был, несомненно, он является капо мафии. Почему его должно интересовать, что люди из армии США привлекают военных преступников в свои спецслужбы?

Принесли виски, и Оками выпил свою порцию залпом. Ему было теперь безразлично, что подумает о нем Фэйс Сохилл. Содержимое бумаг Донноуга отодвигало ее на второй план. Она была, несмотря на красоту и ум, только женщиной, роль которой в этой игре он уже знал. Это была маленькая роль, как и у Джонни Леонфорте. Как назвал ее Донноуг? Скороходом? Его и полковника интересовало, поддерживает ли кто-либо Леонфорте, и теперь он знал ответ — таинственный капо Винсента Альбы в Штатах.

— Скажите мне, мисс Сохилл, какова ваша роль во всем этом? Мафия — это чисто мужская игра.

— А вы, мистер Оками, знаете все о мужских играх, не так ли? — Она при этом так ласково улыбнулась ему, как если бы он был ее любовником. Прежде чем продолжить, она опустила глаза и помолчала. — Дело в том, что у меня беспокойная душа. Я — хорошая американка. Я прибыла сюда, чтобы исполнить мои обязанности перед своей страной, используя все мои возможности.

— И просто случилось так, что вы попали в плохую компанию, — скептически заметил Оками.

— Я полюбила не того человека. — Ее лицо выражало печаль и сожаление. — Признаю, что было глупо влюбиться в Джонни из-за его энергии маньяка, его сумасшедших мечтаний.

Она сначала подняла, а потом резко опустила руку себе на колени.

— Почему так произошло? Может быть, это последствие войны или же виноват этот город — Токио, такой чужой и странный, и разоренный. Я... устала от всего.

Лицо ее вновь озарила такая же обезоруживающая улыбка.

— Вы знаете, я любопытна, как кошка. Даже Винсент и Джонни не смогли долго скрывать от меня свои дела. Винсент, когда узнал об этом, хотел меня выбросить, но... — Ее улыбка стала еще шире. — Я обвила Джонни своими бедрами, и он разрешил мне остаться. Так что я оказалась втянутой в это подобно дереву, захваченному ураганным штормом.

Оками не знал, верить ему или нет. Затем понял, что это не имеет абсолютно никакого значения. Важна была только информация, украденная у Виллоугби.

Он поднялся, все еще держа бумаги в руке.

— Я сниму копию. Верну их вам завтра утром.

Фэйс была в отчаянии.

— Винсента хватит удар.

— Пускай, — заявил Оками. — Ему следует начать привыкать к новому партнеру.

* * *

— Этот доклад бесценен, — сказал Оками. — Это — оружие, которое мне нужно для того, чтобы отомстить.

Полковник изучал данные ему Оками бумаги, когда оба они прогуливались в парке «Уено». Полковник делал вид, что не замечает у Оками бутылку виски, к которой он время от времени прикладывался. Оками не ложился спать этой ночью. Он был пьян, он пил, начиная с того момента, когда покинул Фэйс Сохилл. Его приподнятое настроение росло с каждым шагом, который он делал, тая как теперь он видел, как расправиться с теми, кого он больше всего ненавидел.