Каисса

– Не бойся, это я так… Для проформы. Мне от тебя нужна вся информация по Маркетинговому Шлюзу Данных. Знаешь, о чем я?

Платон знал. Это была идея, о которой он никому не говорил, даже руководству в Бюро. Он самостоятельно писал код Шлюза в надежде, что заработает на проекте хорошие деньги. Но потом отказался от него по этическим причинам.

Мысли бегали в голове Девонского. Могла ли о его инициативе как-то прознать администрация Бюро с ее стремлением пролезть в жизнь сотрудников вопреки любым ограничениям? Интуитивно Платон понимал – да, могла. Устанавливать любые прослушки, шпионские программы, нанимать людей для шпионажа. Даже шлюшки за стеной могли оказаться агентами Бюро, следящими за ним. И это не было паранойей. Но какое отношение мог иметь бритоголовый мужик потрепанного вида ко всему этому? Может, это вообще какая-то иностранная разведка? Причем он явился сюда неспроста, сломал как-то чип Платона и сейчас сидел тут как король, хрустел пальцами, играл желваками.

Страх. Лютый страх пробрался в сознание Платона…

– Я не дам вам никакой информации, – дрожащим голосом сказал Платон. – Вы хоть знаете, почему я решил не развивать этот проект?

– И почему же ты его решил не развивать, м? Ведь явно отличная идея, раз мне аж тридцать лет спустя Бюро с этой технологией плешь проело? – «Грибник» многозначительно постучал пальцем по лысине.

– Потому что она приведет к краху экономики в будущем. Вы только представьте, если подписка на шлюз окажется у одной розничной сети или более-менее крупного бизнеса? Это будет искусственно взращённая монополия: сколь угодно высокие цены, ухудшение качества товаров, уничтожение целого слоя предпринимательства. Нельзя такое делать! Есть же ответственность инженеров перед обществом!

– Да уж, тебе ли говорить об ответственности. Это же мы – ты и я – придумали модуль для оценки добропорядочности гражданина на основе физиогномики. С реальным влиянием на социальный рейтинг, между прочим. Как это называется? «Рожей не вышел», да?

Платон покраснел. Удар был ниже пояса.

– Знал бы ты, что я еще придумал в сороковых, когда начали использовать идентификацию по генотипу… – продолжил «грибник». – Сайт знакомств. На основе евгеники! Там парочки матчились алгоритмом по их ДНК и перспективности их потомства.

Платон не верил своим ушам – у него была такая идея, но она казалась настолько вызывающей и вульгарной, что он ее не озвучивал вслух никогда. Да и продвинутой работы с генетической информацией не было.

В голове внезапно всплыл сегодняшний сон.

– А расскажите про аварию, – попросил Девонский, интуитивно понимая, что вот он – момент истины.

Бритоголовый как-то погрустнел и взял долгую паузу. Наконец тихо начал говорить:

– Я разбился на дамбе, когда ехал в НИИ. Меня вез оранжевый служебный родстер. Откуда-то на дорожном полотне взялся песок. Я не справился с управлением и влетел в отбойник. Больше ничего не помню. – Мужик посмотрел на Платона очень грустными глазами. – Платон, поверь мне, пожалуйста. Ты мне очень нужен сейчас.

Девонский достал из кофеварки использованный фильтр, выкинул. Начал насыпать зерна в кофемолку.

«Интересно, за что вообще НИИ могут присвоить мое имя?» – подумал Платон.

– За то, что придумал, как разместить огнестрел в дроне, – сказал бритоголовый.

Глава 8

Клара. 10 августа 2035, пятница

Пятничное утро ласкало лицо Клары теплыми лучиками солнышка, пляшущими в такт качающимся веткам кладбищенских берез. Девушка шла по брусчатой дорожке к флигелю Часовни Дружбы Конфессий, сердцу Первой Обители. Будто стражники, со всех сторон ощерились черными копьями могильные ограды, охраняющие мертвецов. Предутренний ливень превратил все кладбище в болото, среди которого вешками выступали могильные плиты с портретами – словно альбом с марками, уводящий в глубины времени и пространства. За каждой гравированной «маркой» скрывался человек, умерший не далее как десять лет назад – кладбище открылось в двадцать пятом и хоронили на нем только местных, обительских. Служки в черных рясах, заправленных в высокие резиновые сапоги, суетились на брусчатке, разметая лужи и убирая крупные ветки и листву. Вдалеке, прямо среди могил, стояла «шишига»[26] с краном, загружавшая в кузов сломанную березу.

На могилах запрещалось размещать религиозную символику, чтобы подчеркнуть единство всех вероисповеданий и не порождать конфликты. Зато все многообразие религий и наций жило в приветствиях служек, обращенных к Кларе: «Мир тебе, Клара», «Ас-саляму алейкум», «Бокер тов»…

– И духу вашему… С миром принимаем… Ва-алейкум ас-салам… Шалом алейхем, – отвечала Клара. За проведенные здесь пять месяцев она успела выучить традиции, вероисповедание, кухню и базовый словарный запас многих культур. Без необходимости – просто из интереса.

Здесь вообще жилось интересно.

Хотя Кларе не с чем было сравнивать толком.