Кайзер Вильгельм и его время. Последний германский император – символ поражения в Первой мировой войне

Генерал граф фон Вальдерзее, получивший прозвище Барсук за привычку совать нос в чужие дела, являлся одновременно и более старым знакомым, и более одиозной фигурой. Его склонность к политическим интригам отличала его от большинства военных коллег. Назначенный в 1882 году генералом-квартирмейстером или, по сути, заместителем начальника Генерального штаба, он проявил себя активным и амбициозным протагонистом военного влияния вообще, и особенно на своей должности. Он не только старательно навязывал свои взгляды Вильгельму, но и сумел продвинуться, когда фельдмаршал фон Мольтке ушел в отставку. В 1883 году он выжил с должности военного министра, поскольку тот был слишком уступчив в отношениях с рейхстагом. Также он настоял, чтобы преемник военного министра еще до назначения позволил обеспечить начальнику Генерального штаба прямой доступ к императору и передать имперскому военному кабинету ответственность за все назначения в армии. Эти две перемены не только достигли своей цели – оттеснили рейхстаг еще дальше от права голоса в военных делах, но и дали армии три головы вместо одной. Вальдерзее раньше говорил, что, «если Генеральный штаб не избавится от зависимости от военного министерства, мы придем к французскому положению дел, где министр командует армией». Вальдерзее помогала и всячески поддерживала очень энергичная жена-американка, которая уже проводила в последний путь двоюродного дедушку Доны и которая совмещала активные проповеди с продвижением самой себя. Вильгельм никогда не встречал подобных людей и сразу оказался под ее влиянием. Она оказала положительное воздействие на его привычки, поскольку была против сигар, грязных картинок и сквернословия. Не обошла она своим вниманием и его политическую позицию. Она дала ему две вещи, в которых Вильгельм больше всего нуждался, – сочувственную аудиторию и ощущение защищенности. Понятно, что дружба была эмоциональной – учитывая характеры двух друзей, она не могла быть иной, – но тот факт, что Дона на протяжении всего времени оставалась в теплых отношениях с графиней, исключает возможность нарушения границ приличий[5]. Хотя Вильгельм в свое время начал видеть насквозь обоих Вальд ерзее, так же как они видели насквозь его, генерал вначале был в восторге от своего протеже. «Принц Вильгельм более, чем обычно, энергичен, вникает во все детали, относится к делам серьезно и сознательно… Если его родители имели цель сделать из него конституционного монарха, готового склониться перед правлением парламентского большинства, они не преуспели. Представляется, что они добились обратного». «Принц Вильгельм – странный молодой человек, но доказывает свой решительный характер, а это самое главное».

Чета Вальдерзее устроила салон в своей квартире в резиденции Генерального штаба, недалеко от Бранденбургских ворот, который часто посещали Вильгельм и Дона (в перерывах между рождением детей). Интересы гостей были самыми разными и не ограничивались этим миром. По вечерам в среду группа уважаемых гостей собиралась для молитвенной встречи, которую вел духовник берлинской городской миссии доктор Адольф Стекер. Миссия представляла ранние движения германского протестантского сознания перед лицом социальных событий промышленной революции. Она бросала вызов лютеранским традициям, утверждавшим, что религия – дело личное и не должна вмешиваться в государственные дела. Она также бросала вызов удобному либерализму производителей, согласно которому государство не должно вмешиваться в экономику. В целом группа хотела отделить консерваторов от любой формы союза с либералами. Она отказывалась рассматривать преданность рабочего класса социализму как необратимый процесс. Нельзя сказать, что она была хотя бы в каком-то смысле революционной. Ее ведущая фигура, Стекер, теперь придворный капеллан, так и не смог измениться после ранней службы армейским падре. Он имел скорее добрые намерения, чем ясное мышление, и больше думал о том, как заставить высшие классы относиться к рабочим более гуманно, чем о влиянии на самих рабочих. Если он и начинал вещать что-то невнятное о христианском социализме (термин, по всей видимости, был позаимствован в Англии), то акцент всегда делался на прилагательное, а не на существительное. И все равно его идеи вызвали тревогу среди тех, кому не нравились их ограничения. Тревога, возможно, была оправданной более радикальным подходом, который группа была готова предложить другим. Когда друг Стекера по имени Вебер основал евангелистские профсоюзы в надежде разделить рабочих христиан и социалистов, промышленник Штумм-Гальберг назвал его опасным агитатором. А потенциальное влияние взглядов Стекера на союз консерваторов и либералов заставило Бисмарка относиться к нему с большой враждебностью, которая распространилась даже на его покровителей – Вальдерзее.