Кайзеры

Во время Шмалькальдской войны Фердинанд целиком и полностью стоял на стороне брата. Есть основания утверждать, что ему принадлежит заслуга в том, что герцог Мориц Саксонский в этой войне принял сторону императора. Мориц Саксонский и другие протестантские князья присоединились к Карлу V, и это сняло с конфликта клеймо религиозной войны. Теперь император все чаще просил у римского короля совета по ключевым вопросам, таким, как обеспечение длительного мира в империи и преодоление религиозного раскола. При этом Фердинанд обычно выступал сторонником политики, построенной в первую очередь не на силе, а на прочном консенсусе. Временные решения в урегулировании межконфессиональных противоречий принимались также с учетом рекомендаций короля, тем более что перенос собора с территории империи в Болонью практически исключил возможность участия в нем протестантов. Здесь мнение короля помогло императору принять те решения, к которым он сам уже давно склонялся. Такая позиция Габсбургов объяснялась, конечно же, не веротерпимостью, а прежде всего трезвой оценкой реального соотношения сил. Кроме того, и Карл, и Фердинанд рассчитывали на то, что на соборе удастся достичь богословского разрешения спора, различие их позиций заключалось лишь в том, что Фердинанд считал любое обострение событий нежелательным, а Карл не исключал заведомо возможности вмешательства с целью укрепления авторитета императора. Однако противоречия, норой возникавшие между братьями, не носили неразрешимого характера, ибо обоим было совершенно ясно, что без решения causa religiosa (религиозного вопроса) мира в империи не будет.

Истинные разногласия между братьями возникли в 1549 году не по политическим вопросам, а в связи с престолонаследием. Поводом для этого послужил, во-первых, опыт прошедших лет, показавший, что для эффективного управления империей требуется мощная силовая база, и, во-вторых, слухи, согласно которым Карл V вознамерился передать императорскую корону своему испанскому наследнику Филиппу — единственному законному сыну императора. Слухи эти имели под собой некоторые основания — Карл действительно сомневался в достаточности ресурсов, которыми располагали наследственные владения Фердинанда, для решения задач, стоявших перед императорской властью: не потребует ли решение этих задач помощи Испании, Италии и Нидерландов. Фердинанд усмотрел в этом угрозу своему положению римского короля и перспективам на императорский престол. Это заставило его обратиться со страстным воззванием ко всем габсбургским дворам, в котором говорилось, что в подобном случае все они будут унижены и пострадает авторитет и репутация всей семьи. Характерно, что «Фердинанд — но убеждению или повинуясь этикету — снял с императора всякую ответственность за эти слухи» (Laubach, 39) и предполагал, что авторы этих слухов находятся в окружении Филиппа, причем для этого был очевидный повод — интерес к короне императора. Те же, кто действительно был заинтересован в том, чтобы посеять раздор между Габсбургами, так и не попали в поле зрения.

В действительности никто не предпринимал серьезных попыток вынудить Фердинанда отказаться от титула римского короля, но с идеей передачи короны в «испанскую ветвь» навсегда покончено не было. Напротив, после длительных дискуссий, происходивших между Габсбургами в 1550–1551 годах, о передаче императорской короны Филиппу, был достигнут компромисс, получивший название «план наследственной империи», однако до осуществления его так и не дошло. Согласно этому плану, испанский инфант должен был быть объявлен претендентом на титул римского короля и, следовательно, наследником Фердинанда, которому, в свою очередь, должен был наследовать старший сын Фердинанда Максимилиан. Казалось, что таким образом удастся зарезервировать титул императора за семьей Габсбургов в целом более чем на поколение вперед. Сомнительно, чтобы такая перспектива нашла поддержку у Фердинанда, вопреки всем опасениям юридического и политического характера. Скорее всего, он просто уступил давлению императора. С другой стороны, можно предположить, что Фердинанд рассчитывал на то, что этот план провалится сам по себе и, следовательно, не повлечет никаких последствий, но при этом ухудшатся позиции Габсбургов в имперской политике. И на самом деле, уже летом 1551 года при самых первых попытках зондирования курфюрсты категорически отвергли возможность избрания Филиппа претендентом на титул римского короля. Одновременно усилилось подозрение, что император вознамерился превратить империю в наследственную монархию, в результате чего усилилась антигабсбургская пропаганда и возросло недоверие.