Как Бог съел что-то не то

Всю дорогу в поезде Анна пыталась представить, как это будет: что им предстоит? Как выглядят друзья Макса? Ей придется с ними беседовать? Боже, что она им скажет?

Снова похолодало, и, как только поезд выехал из Лондона, начал моросить дождь. За окном однообразно тянулись поля, коровы пытались укрыться от дождя под мокрыми деревьями. Анна нет-нет да и думала: вот бы ей не пришлось выходить! А вдруг она никому не понравится? Ну и действительно: почему вдруг она должна кому-то понравиться? До сих пор такого не случалось, думала она угрюмо. По крайней мере с ее ровесниками. Девочек в интернате мисс Меткаф Анна мало интересовала. Ее никогда не выбирали ни старостой класса, ни капитаном общежития, ни даже дежурной по столовой. Во время перемен над ней пытались подшучивать, как над какой-нибудь заморской обезьянкой, но даже это ни к чему не приводило.

А друзья Макса – юноши. Как разговаривают с юношами?

– Не очень приятный денек, – сказал кто-то, как будто прочитал мысли Анны.

Голос принадлежал сидевшей напротив женщине, одетой в твидовый костюм. Анна согласилась: «Да, не очень», – и женщина улыбнулась. На ней была шляпка и дорогие, удобные туфли. В таких туфлях мамы учениц приезжали в интернат мисс Меткаф на родительский день.

– На выходные в Кембридж? – поинтересовалась твидовая женщина.

– Да, – ответила Анна.

И женщина тут же пустилась расписывать возможности и удовольствия, связанные с так называемой «студенческой жизнью». Когда-то трое братьев женщины учились в Кембридже и двое кузенов – тоже. И каждый приглашал ее в гости на выходные. Это было так здорово! Театральные вечера, майские балы, пикники в Гранчестере, соседней деревне. И куда бы ты ни пришла, везде полным-полно интересных молодых людей!

От этого рассказа настроение Анны совсем упало. Но она успокаивала себя тем, что в марте едва ли возможны майские балы и Макс наверняка предупредил бы ее о каком-нибудь предстоящем грандиозном «выходе в свет».

– И откуда же ты, моя дорогая? – поинтересовалась твидовая женщина, немножко подустав от собственных восторгов.

Обычно, когда Анне задавали этот вопрос, она отвечала: «Из Лондона». Но сейчас она неожиданно для самой себя ответила:

– Из Берлина, – и тут же об этом пожалела.

– Из Берлина? – не поверила женщина. – Но ты же вылитая англичанка!

– Нет, – возразила Анна, ощущая себя так же, как мама в Организации помощи беженцам. – Мой папа – антифашист, немецкий писатель. Мы уехали из Германии в 1933 году.

Твидовая женщина попыталась это осмыслить:

– Антифашист? Это значит, он против Гитлера?

– Да.

– Никогда бы не подумала: у тебя совсем нет акцента! – не переставала удивляться женщина. – Я могла бы поклясться, что ты обычная милая английская девчушка.

Это был комплимент, и Анна вежливо улыбнулась. Но женщина вдруг сменила тему:

– А что ты думаешь о войне? Ты ведь оказалась в стране, враждующей с Германией?

Черт, подумала Анна, и зачем я только все это начала? И попыталась говорить настолько спокойно, насколько ее на это хватало:

– Мы против Германии. Мы желаем победы Англии.

– В войне против своей страны?

– Мы не чувствуем, что Германия – по-прежнему наша страна, – начала было Анна.

Но женщину, видимо, возмутила беседа в целом.

– Могла бы поклясться, что ты урожденная англичанка, – произнесла она укоризненно и погрузилась в чтение «Кантри лайф»[7].

Анна снова уставилась в забрызганное окно, за которым тянулись серые пейзажи. Странно, но ей стало спокойнее. Хотя почему она, как обычно, не сказала: «Из Лондона»? Макс никогда не сделал бы подобной ошибки. Так всю поездку можно испортить…

* * *

Когда поезд наконец прибыл в Кембридж, худшие опасения Анны как будто стали сбываться. Она стояла на платформе, ледяной ветер продувал ее насквозь, а Макса нигде не было видно.

Но вот он появился из-за угла – запыхавшийся, в развевающейся мантии.

– Извини, задержали на лекции, – объяснил Макс. – Эффектно! – заметил он по поводу красного пальто Анны, которое ей одолжила миссис Бартоломью. – От Джуди или от Джинни?

– Это пальто Джинни, – ответила Анна, и ей сразу стало легче.

Макс подхватил чемодан Анны и быстро повел ее к выходу со станции.

– Надеюсь, ты захватила теплую шерстяную пижаму, – сказал он. – Там, где ты будешь спать, довольно прохладно.

Оказалось, что комната Анны вообще не отапливается и напоминает огромную заледеневшую пещеру. Но она располагалась недалеко от комнаты Макса, а хозяйка обещала положить в кровать Анны на ночь бутылки с горячей водой.

Пока Анна приводила себя в порядок, она пыталась представить себе в этой комнате твидовую женщину – безрезультатно! Видимо, выходные, которые та в свое время проводила в Кембридже, сильно отличались от тех, что предстояли Анне.

Макс заплатил за комнату (спальное место и завтрак стоили десять шиллингов), и они отправились в город.