Как Бог съел что-то не то

Анна отправилась в свою комнату, расчесала волосы и переоделась в единственную свою сменную одежду – старое школьное платье из серого вельвета. В интернате мисс Меткаф Анна надевала его по воскресеньем, и платье казалось ей ужасным. Но на дне одного из чемоданов, которые они когда-то вывезли с собой из Берлина, мама отыскала старый кружевной воротничок. Сейчас, когда Анна почти избавилась от «щенячьего жирка», в платье с воротничком она смотрелась очень даже элегантно.

Вернувшись в гостиную, она застала там Макса, собиравшего свои бумаги, и Джорджа, который внимательно наблюдал за тем, как хозяйка накрывает ужин. С ванной все вышло неудачно. Джордж побоялся, что если затянет с мытьем, то вообще не сможет принять ванну; и в результате влез в еле теплую воду, а потом сидел там, не решаясь выбраться: воздух в ванной комнате был еще холоднее. Тем не менее дело было сделано и теперь о мытье можно будет неделю не думать, сообщил Джордж с удовлетворением. И добавил:

– Должен сказать, ты выглядишь удивительно чистой и свежей. А платье? Последняя мода?

Анна объяснила, что это платье она носила в интернате по воскресным дням.

– Правда? – удивился Джордж. – То, в чем ходит моя сестра, смахивает на коричневый мешок.

Они перешли к обсуждению школы, в которую ходит сестра Джорджа. Судя по описанию, эта школа была немногим лучше интерната мисс Меткаф: там при каждой встрече с директрисой девочки должны были делать реверанс.

Потом поговорили о школах вообще.

Наверное, Макс был прав, подумала Анна. Джордж мог так же волноваться во время встречи, как и она сама. Эта мысль принесла Анне небольшое облегчение.

Она как раз добралась до середины описания главной интернатской церемонии – когда прежнюю старосту класса освобождают от обязанностей, – но тут пришло время идти в кино.

Они отыскали свои места в кромешной тьме – рядом с Биллом и кудрявой девушкой, года на три старше Макса. Девушку звали Хоуп. Выяснилось, что Макс от нее в полном восторге. И когда он шепотом спросил Анну: «Правда симпатичная?», Анна не смогла ответить: «Нет».

Фильм оказался никудышным. И публика, состоявшая в основном из студентов, шумно выражала свое отношение к происходящему. Негодяя освистывали. Главную героиню, отвергавшую его ухаживания, иронически подбадривали. А всякий раз, когда на экране появлялся неуклюжий герой, преследовавший негодяя, кричали: «Давай, Кларенс!» В конце фильма негодяй угрожал швырнуть героиню тощему крокодилу. Крокодил, по мнению публики, действительно нуждался в том, чтобы его подкормили. Но в последний момент героиню спасли, и последние реплики персонажей потонули в криках: «Руки прочь от крокодилов!» и «По-зор! По-зор!»

Это было очень смешно. И ощущение чего-то замечательного не оставляло Анну весь вечер, остаток которого они провели в кафе за поеданием пончиков.

Наконец Джордж и Макс распрощались с Анной у двери ее комнаты. Впотьмах она ощупью добралась до своей ледяной кровати, улеглась, прижав к себе бутылку с горячей водой, подумала, как необычен, как удивителен мир, частью которого является ее брат, – и уснула.

– Ну и как тебе Кембридж? – спросил Макс на следующий день.

Они ждали на станции ее поезда. А Анне совсем не хотелось уезжать.

Потеплело, и первую часть дня они провели на реке, катаясь на лодках. Постоянно спорившие Макс и Хоуп сидели в лодке, которой управлял Джордж, а лодкой, в которой сидела Анна, управлял Билл. Джордж и Билл то и дело пытались столкнуть свои лодки, и Билл в конце концов свалился в воду. Ему нужно было переодеться, и он пригласил всех к себе (комната Билла находилась в здании колледжа, построенном триста лет назад) на херес. Под расслабляющим влиянием напитка Джордж и Билл страстно умоляли Анну как можно скорее снова приехать в Кембридж.

На платформе становилось все темнее. Анна взглянула на Макса.

– Это было чудесно, – сказала она серьезно. – Просто чудесно!

Макс кивнул:

– Я рад, что ты это поняла.

Несмотря на сумерки, Анна видела, как он доволен. Неожиданно Макс усмехнулся:

– И еще кое-что. Не говори пока маме, но я собираюсь стать лучшим студентом.

Громыхая, подъехал поезд, до отказа набитый солдатами и моряками. Анна протиснулась между сваленными в кучу вещмешками. Когда она открыла окно, чтобы крикнуть: «Макс! Спасибо за чудесные выходные!», поезд тронулся. Было так шумно, что Анна не поняла, услышал ли ее Макс. Один из моряков предложил Анне сесть рядом с ним на его вещмешок, и она просидела так до самого Лондона. Поездка оказалась долгой и утомительной: ехали гораздо дольше, чем в Кембридж. Свет голубоватой лампочки в проходе был слишком тусклым, чтобы читать. И каждый раз, когда поезд останавливался, в вагон входили еще солдаты, хотя, казалось, места уже совсем не было. Когда Анна вышла из поезда на полутемную станцию, она увидела, что Ливерпуль-стрит тоже заполнена войсками. Анна пробиралась между солдатами и гадала, куда это их отправляют.

А потом ей в глаза вдруг бросился газетный заголовок:

«Гитлер вторгся в Данию и Норвегию!»

Глава четвертая