Как был покорен Запад

Был вечер воскресенья, шестого апреля, и то, что он Увидел в этот день, ему хотелось бы забыть — но он знал, что не сможет забыть никогда. В двух армиях, сошедшихся вблизи церквушки под названием Шайло note 43, восемьдесят процентов солдат составляли зеленые новобранцы, командовали ими офицеры, которые большей частью не имели боевого опыта и исповедовали благородный, но глупый принцип, что солдаты должны «стоять гордо и сражаться, как подобает мужчинам».

Урок, который Вашингтон пытался преподать Брэддоку note 44, был все еще, по прошествии ста лет, не выучен военными. Это относилось к обеим сторонам, ко всем генералам.

Шерман note 45 известил Гранта note 46, что ему противостоят всего двенадцать тысяч мятежников. На самом деле их было сорок тысяч. Необученные новобранцы во главе с неумелыми командирами двинулись на бойню.

Наверное, никогда в мировой истории не было собрано такого числа офицеров, которые знали бы все об искусстве войны и ничего о методах боя. А между этими двумя понятиями есть разница, и разница эта пишется кровью.

Начинают битвы генералы, а выигрывают их своими действиями рота, взвод или эскадрон. Достойным «Алисы в стране чудес» свойством обеих армий было то, что солдат часами обучали бессмысленным строевым маневрам на плацу, пока они не начинали двигаться красиво и точно… почти как девицы в кордебалете. Но никому никогда и в голову не приходило научить их сражаться. Считалось, что они обучатся на поле боя — если проживут достаточно долго, чтобы обучиться. Лайнус был обучен, и смог остаться в живых — но он учился в битвах с индейцами равнин, может быть, самыми великими воинами, каких знал мир.

И вот теперь он лежал, тщательно изучая местность перед собой. Он получил задание и собирался его выполнить — с как можно меньшими потерями.

Его рота залегла, рассыпавшись между деревьями у него за спиной, — всего шестьдесят шесть человек, включая несколько прибившихся к ним солдат, выживших после разгрома своих подразделений, которыми командовали не так умело. Людям нравился их командир, высокий спокойный человек, бывший охотник с гор, и они понимали его методы ведения боя.

В течение всего долгого дня Лайнус вел своих людей — осторожно, используя любое укрытие и прицельный ружейный огонь. Это было медленное, но безостановочное продвижение. Время от времени они закапывались в землю, чтобы дождаться более подходящей минуты для броска вперед. Благодаря этому потери были невелики.

Его рота была одним из подразделений, остановивших продвижение генерала Клиберна по клеверным лугам, когда Клиберн потерял треть своей бригады под смертоносным ружейным огнем. Зеб был прав, полагая, как и капрал Питерсон, что исход дела решит непревзойденная меткость стрелков с Запада.

Повернувшись на локте, Лайнус дал рукой сигнал своим людям, и они продвинулись вперед, на новую позицию, пробираясь в траве ползком без лишнего риска. Но теперь он поднялся с травы — нужно было выиграть время — и повел их вперед длинной цепью через поле, к деревьям. Прямо перед ним лежала высота, которую им было приказано занять и удерживать весь завтрашний день.

Грант латал свою линию фронта, и высота эта была ключевым пунктом. Лайнус продвигался осторожно. Считалось, что высота не занята противником, но он был не из тех, кто рискует попусту.

Он так и не узнал, что заставило противника броситься в атаку. Конфедераты появились из-за деревьев внезапно. Они неслись бегом, со штыками наперевес. Они не кричали, идя в атаку, было тихо, только шуршала трава у них под ногами. Если бы атака началась на несколько минут позже, с более близкой дистанции, она бы закончилась полным уничтожением людей Лайнуса. Но сейчас у них оставалось время.

Опустившись на одно колено, Лайнус скомандовал:

— Огонь!

И, не успел еще отзвучать его крик, как он навел револьвер на грудь высокого солдата с копной пшенично-желтых волос и спустил курок. Солдат упал на колени, а потом повалился лицом вперед на пологий склон.

Вокруг солдаты Лайнуса стреляли вверх вдоль склона по атакующим — хладнокровно, с убийственной меткостью.

Но вот ряды атакующего противника, полыхающие алыми снопами выстрелов, сблизились с его людьми, и несколько кратких минут среди нежной красоты цветущих персиковых деревьев шла жестокая, молчаливая смертельная схватка. Люди падали, окрашивая алой кровью траву под деревьями, их тела ложились на землю, как груды серого компоста. То здесь, то там деревья, сотрясаемые грубыми толчками, роняли на упавших людей розовые лепестки.

Последние лучи заходящего солнца окрасили небо над ними алым и розовым, вокруг под деревьями ежились тени и тянулись чуткими пальцами к умирающим людям.

Лайнус выстрелил раз, потом второй. Вражеский солдат выстрелил в ответ, но промахнулся, потом кинулся, чтобы поразить штыком. Откуда-то сбоку прогремел выстрел, пуля попала в Лайнуса, он ощутил ее удар, но устоял. Солдат со штыком все приближался, и Лайнус выстрелил снова. Он видел, как грудь этого человека залилась красным, но, падая, он метнул свою винтовку, как копье.