Как быть евреем

Д.Д. Воспользуюсь аналогией. Скажем, некоторое время ты пребывал в очень темном месте, например запертым в чулане, и глаза твои уже привыкли к темноте. И вот ты выходишь оттуда и оказываешься в ярко освещенной комнате. Конечно, ты ощущаешь разницу в освещении, но саму комнату и все, что находится внутри нее, ты не видишь, поскольку свет на время ослепил тебя. Это не слишком удачная аналогия, но смысл ее можно понять: чтобы постепенно перейти от тьмы к свету, надо подготовить глаза — только тогда ты сможешь различить, что находится в комнате.

Ю.Л. Почему же эта аналогия не слишком удачна?

Д.Д. Я привел ее, поскольку свет — это то, что позволяет видеть (а видение есть способ постижения); обычно метафорически он отождествляется со знанием, «просвещением», в то время как темнота в нашем сознании отождествляется со всем неясным, неотчетливым. Но признаюсь, когда я подумал о реальности, которую пытаюсь описать, мне пришла в голову мысль, что лучше было бы представить этот переход прямо противоположным образом — как если бы человек перешел из ярко освещенной комнаты в более темную, которая освещена обычным, естественным светом.

Ю.Л. А в чем разница?

Д.Д. Ярко освещенная комната означает кричащую повседневную реальность, в которой обычно пребывают люди, — яркую пантомиму их жизни. Она состоит из немногих основных тонов и сопровождается трубными звуками повседневности. В этом состоянии люди нередко забывают, что освещение комнаты — искусственное и то, что они видят, не более чем игра флюоресцентного света на поверхности, оптическая иллюзия. Выключите свет — и то же пространство будет выглядеть совершенно иначе. Если комната освещена дневным светом, ослепления не последует, как в первом случае. Зато глаза увидят иное измерение комнаты, она откроется по-новому: кричащая яркость сменится мягкой и бесконечно разнообразной игрой обычного света на предметах этого мира. Такое изменение света — от кричащего флюоресцентного до вполне естественного, натурального — больше соответствует изменениям, которые я тебе описал. И, если продолжить аналогию, люди поначалу не принимают этих изменений — их смущает внезапный полумрак (в котором, как им кажется, они оказались). Пока они не привыкнут к естественному освещению, они кричат: «Где свет?! Что с электричеством?»

Ю.Л. Кажется, я понимаю. Но мне все же трудно представить себе, что соблюдение Шабата и прочие действия могут привести к тому результату, о котором вы говорите.

Д.Д. Я уже сказал, делание открывает пространство — возможности нашего сердца и нашей жизни, которые в противном случае останутся скрытыми. Не имея этих возможностей, мы просто будем заслонять сами себя и отправимся в никуда.

Ю.Л. …заслонять сами себя?

Д.Д. Да, потому что мы большие. Поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Сейчас ты должен понять, что начинать свой путь надо с делания: таким всегда был и остается путь еврея.

Ю.Л. Делания чего? Помимо регулярных посещений синагоги…

Д.Д. Синагога к этому имеет весьма небольшое отношение, хотя на этот счет существуют распространенные заблуждения. «Делание» в иудаизме — в Шабат либо в остальные дни недели — в гораздо большей степени относится к дому и работе, чем к синагоге. Ведь наш образ жизни заключается в том, чтобы даже самый незначительный элемент быта соответствовал заповедям Торы, — этим мы занимаемся с момента пробуждения до отхода ко сну. Даже самые обычные вещи — открыть утром глаза, завязать шнурки, выйти за дверь — мы делаем особенным образом. Еврей не начнет пить и есть без того, чтобы не произнести соответствующие слова. И так в течение всего дня: что бы мы ни делали, наши мысли и наши действия постоянно обращены к небесам. Мало того, все, что мы делаем в каждый конкретный день, в известной мере регулируется еврейскими законами и традициями. Так, ежедневно мы читаем небольшой отрывок из наших книг, помогаем нуждающимся, занимаемся благотворительностью. Точно так же мы стремимся избегать некоторых вещей в повседневной жизни — стараемся поменьше сплетничать, злиться, лицемерить. Мы не едим определенные виды пищи, избегаем других вещей, запрещенных Торой. Таким образом, даже в повседневной реальности мы стараемся исполнять заповеди Торы и поступать надлежащим образом. Помимо всего этого, часть времени мы посвящаем религии — это касается не только Шабата и священных дней, таких, как Рош а-Шона, Йом Кипур и Пейсах, но и обычных дней недели. Трижды в день — утром, днем и вечером — мы откладываем все свои дела и молча произносим слова молитвы, о которой я тебе говорил. Лучше всего молиться в группе, поэтому многие евреи каждый день ходят в синагогу. Но можно молиться и одному: полчаса отводить на утреннюю молитву, перед уходом на работу, а потом еще по нескольку минут на дневную и вечернюю молитвы.

Ю.Л. А вы? Я имею в виду, вы сами все это делаете?

Д.Д. Конечно. Это наш образ жизни, наша Алаха.

Ю.Л. Удивительно, как у вас находится время….