Как читать романы как профессор. Изящное исследование самой популярной литературной формы

Вот в этом и проявляется гениальность романной формы. Она не знает себе равных в изображении существования отдельного человека и почти не знает равных в изображении опыта отдельной группы. Жизнь обычного человека – вот большая идея, и именно в романе она появилась впервые. Более ранние литературные формы были весьма элитарными. И трагедии, и эпосы создавались о представителях правящего класса, хотя и совершенно по разным причинам. В комедии герои были часто более низкого происхождения; не могу говорить за вас, но мои предки в произведениях Шекспира не поднялись бы выше могильщиков и комических слуг, персонажей весьма второстепенных, действующих на сцене буквально считаные секунды. Даже лирические стихотворения писались для представителей состоятельных классов, умевших читать и имевших достаточно свободного времени, – в них могли упоминаться и пастухи, но не для настоящих (и даже не о настоящих) пастухов они создавались. Если фамилия указывала на род или место занятий – Miller (мельник), Cooper (бондарь), Smith (кузнец), Farrier (коновал), Forester, Forster, Foster (лесничий), – вам в старой литературе места не было. И вот появляется новая форма, обращает внимание на нарождающийся средний класс и часто даже на отдельных его представителей, в общем, имеет достаточно места для всех, кто зарабатывает на жизнь своим трудом. Конечно, все так же лучше владеть вещами, чем делать их, но все только начинается. Не случайно подъем романа совпадает с подъемом среднего класса, свободы, демократии. В этой форме обычные люди приобретают особое значение. Но роман рассказывает не о классе, а о его отдельных представителях. По сути, это первая форма в истории западной цивилизации, которая открыто заявила, что, даже если у человека на голове нет короны, он может быть важным элементом большой схемы. Вот это концепция!

Сомневаетесь? А скажите-ка мне, что здесь общего: Том Джонс, Кларисса, Гек Финн, Джей Гэтсби, Джордж Бэббит, Оги Марч, Бриджит Джонс, Эмма, Сайлас Лэфем, Дон Кихот? Перед нами так называемые эпонимы, то есть имена, которыми названы книги, где эти люди являются главными персонажами. Где это было раньше? Эдип? Гамлет? Король Лир, для особо памятливых? Если вы хотели, чтобы со сцены звучал титул, без королевской крови было никак не обойтись. Роман же предпочитает алую кровь голубой. Это качественно меняет не только литературу, но и историю идей. Может показаться, будто в этой главе я доказываю, что двадцатый век стал триумфом идеецентричной художественной литературы, и это очень плохо. Идеи, и притом важные, подпитывали художественную литературу с самого ее появления, а одна идея и вовсе выше всех других. Конечно же космические сомнения Томаса Харди, внимание Достоевского к отношениям человека и Бога, к преступлению и наказанию имеют несомненную философскую основу, но таково же комическое повествование Генри Филдинга о Томе Джонсе, найденыше, и его попытках найти свое место в мире. Таковы же романы Дэшила Хэммета о детективе по фамилии Спейд (англ. «лопата»), упорно, хотя и не всегда охотно докапывающегося до истины.

Для романистов существует лишь одна большая идея, всегда требующая внимания. Вот она: что значит быть человеком? Как нам прожить свою жизнь как можно лучше? Многие читатели именно через роман ближе всего подходят к философии. Она может оказаться совсем рядом. От идей, больших или маленьких, не стоит отмахиваться лишь потому, что роман – это художественное произведение, только и всего. Художественное произведение, кто спорит, но далеко не только.

19 Кто сломал мой роман?

Помните времена, когда романы двигались от начала к концу, по прямой, строго от А до Я? Когда повествование было бесшовной, непрерывной историей, соединявшей точки, которая давала вам передышку разве что в концах глав? Ну и отстали же вы! Мой совет? Не переживайте. Мистер Диккенс все равно больше не пишет.

Ну да, можно пока еще найти романы, которые читаются как романы совершенно линейные, со всеми необходимыми действующими лицами, выводами, объяснениями. Их и на самом деле достаточно. Просто очень много романов рассказываются вверх ногами и в обратном направлении, отражаясь в зеркале, которого мы почти не замечаем.