Как далеко ты сможешь пройти?

Мы перешли через мост и двинулись вдоль изогнутого участка дорожки в конце озера. Главное озеро гребного центра совсем не похоже на те озера, где можно порыбачить или покататься на водных лыжах. Поскольку его создали специально для олимпийских соревнований по гребле, оно немного меньше двух с половиной километров в длину и довольно узкое. Когда я добрался до места прямо напротив расположенных на другом берегу трибун гребного центра, то заметил под одним из стоявших вдоль дорожки деревьев небольшой участок мягкой травы.

— Мне нужно на минутку остановиться и кое-что поправить, — сказал я Аманде.

Я лег на спину, и растущая вокруг меня толпа людей сразу остановилась. Боль, исходившая от моих стоп, сообщала, что мозоли растут, но я не осмелился устроить осмотр. Вместо этого я поправил чулки и немного изменил положение стоподержателей, подтянул шнуровку кроссовок и попил воды, после чего снова поднялся на ноги и продолжил путь.

Толпа ходоков продолжала расти. Большинство из тех, кто должен был присоединиться ко мне на втором круге, сделали это уже на первом. Со всех сторон до меня доносились разговоры. Было похоже, что люди довольно хорошо проводят время. Я услышал звуки приближающихся сзади бегунов. Мимо меня пронеслись Джок и Стив.

— Увидимся на финише, — крикнул Джок.

Но секунду спустя он расхохотался, и они оба остановились, дождались меня и зашагали рядом.

— Как дела, приятель? — поинтересовался Стив.

— Нормально. А как тебе удалось пережить заплыв? Отвечая Стиву, я взглянул на него, но лишь мельком. Ни он, ни Джок не понимали того, о чем знала только Аманда. Только ей было известно, какой неимоверной концентрации требовал от меня каждый шаг. Физические и ментальные усилия, которые я затрачивал каждый раз, когда поднимал стопу и ставил ее перед собой, превосходили все, что я когда-либо делал. Где-то посреди Ла-Манша я мог двигаться в воде на автопилоте. После стольких тренировочных заплывов я мог плыть даже во сне. Все движения были доведены до автоматизма. С ходьбой же все обстояло иначе, и по сей день эти движения не стали для меня автоматическими. Если я потеряю концентрацию, то очень быстро упаду.

«Правая палка, левая нога. Левая палка, правая нога». Я продолжал двигаться вперед. Мы добрались до поворота на дальнем конце озера. Примерно на середине этого поворота я посмотрел на Аманду и сказал:

— Мне нужен минутный отдых.

Мы нашли тенистое место, и я опустился на землю, но посидел лишь столько, чтобы успеть еще раз попить воды. Солнце находилось почти прямо над головой. Температура продолжала расти. Боль тоже неуклонно усиливалась. Снова двинувшись вперед, я стал переставлять ноги чуть медленнее, чем раньше, но вряд ли кто-то это заметил. В растущей толпе начала формироваться атмосфера увеселительного мероприятия. Те, кто пробежал 10 километров бегом, а не прошел шагом, возвращались на дистанцию, чтобы присоединиться ко мне. Кроме них, подходило все больше людей в фирменных футболках JMF. Джонно протиснулся ближе ко мне и какое-то время шел рядом со мной и Амандой. Уолли, который все время находился в шаге или двух позади меня, нес кое-что из моего снаряжения.

По мере того как мы приближались к концу первого круга, голос комментатора соревнований на трибунах гребного центра становился все громче. Выступавший в этой роли всемирно известный триатлет Мэтти Харрис знакомил зрителей с финишерами. Трибуны были заполнены почти на 100 процентов. Когда до них оставалось около 200 метров, я заметил, что Мэтти говорил не о финишерах и не об их достижениях.

— Леди и джентльмены, вот появился Джон Маклин, — объявил он. — Он провел четверть века в инвалидной коляске, пока не познакомился с Кеном Варом и не прошел разработанный им курс «Вар К-тремор-терапии».

Толпа начала аплодировать.

За 50 метров до трибун я услышал, как Мэтти описывал другие эпизоды моей истории. Люди начали вставать со своих мест и смотреть в мою сторону. Чем ближе я подходил, тем больше он рассказывал:

— И вот он снова здесь, леди и джентльмены, участвует в гонке, к которой он готовился, когда на трассе М4 его сбил восьмитонный грузовик.

Теперь уже все зрители поднялись на ноги и подбадривали меня.

В 30 метрах от трибун я заметил, что Мэтти не было на его месте в ложе прессы. Я увидел его впереди, прямо на дорожке. Он не просто рассказывал мою историю. Он представлял меня зрителям, каждый из которых приветствовал меня так, словно это я должен был стать победителем гонки. (На самом деле я финишировал 968-м. Меня обошла даже моя сестра Мэрион, хотя после заплыва и велоэтапа она была одной из последних.)

Когда я оказался прямо напротив главной трибуны, Мэтти подошел ко мне с микрофоном в руке и взял у меня интервью на глазах у людей, большинство которых приехало сюда, чтобы поддержать других спортсменов, вышедших в тот день на старт триатлона.

— Как ты себя чувствуешь, Джон? — задал Мэтти первый вопрос.

Я выдал стандартный ответ насчет своего самочувствия, затем поблагодарил всех, кто собрался здесь, чтобы нас поддержать, а потом добавил: