Как далеко все может зайти

– Да, – она повертела в руке пустой стакан. – Но он не одалживал. Да, бумажку он получил. И положил деньги на мой счет. Но я ему ничего не должна. Он дал мне деньги, а я оплатила ими круиз, в который мы вместе и отправились.

– Куда? На Карибы?

– На Дальний Восток. Прилетели в Сингапур, а потом поплыли в Бали.

– Экзотическая получилась поездка.

– Да. Тогда у нас все было хорошо.

– А обязательство, которое вы подписали, – напомнил он.

– Что-то связанное с налогами. Чтобы он мог списать эти деньги, только не спрашивайте меня, как. Понимаете, все время, пока мы жили вместе, я платила за себя. Расходы мы делили пополам. Круиз – особая статья. Он хотел сам оплатить его. А подписанное мною обязательство требовалось лишь для того, чтобы не увеличивать расходы за счет доли государства…

– И все?

– Да. А теперь он заявляет, что это долг, который я должна возвратить, и я уже получила письмо от его адвоката. Представляете себе? Письмо от его адвоката!

– Он же не собирается подавать на вас в суд.

– Как знать? В письме адвоката указано, что как раз собирается.

Катлер нахмурился.

– Если он обратится в суд и вы под присягой расскажете о его уклонении от налогов…

– Как я могу рассказать, если сама в этом участвовала?

– Странно все-таки, он подает на вас в суд, прожив с вами несколько лет. Обычно инициатива исходит от женщины, знаете ли. Есть даже специальный юридический термин.

– Палименты.

– Да, палименты. Вы не пытались их получить?

– Вы шутите? Говорю вам, я за все платила сама.

– Совершенно верно, вы так сказали.

– Я платила за себя до того, как встретила его, сукиного сына, я платила за себя, пока была с ним, и я буду платить теперь, после того, как избавилась от него. Последний раз я брала деньги от мужчины, когда мне было восемнадцать лет. Дядя Ральф одолжил их мне на покупку автобусного билета до Нью-Йорка. Он не говорил, что это ссуда, и не давал на подпись бумажку, но я все равно ему их отдала. Накопила и послала по почте. У меня тогда даже не было счета в банке. Я пошла на почту и отправила их переводом.

– Значит, вы приехали в Нью-Йорк в восемнадцать?

– Как только окончила среднюю школу. И с тех пор полагаюсь только на себя и плачу по всем счетам. Я бы заплатила и за тот круиз, только он все обставил так, будто поездка эта – его подарок. А теперь он хочет, чтобы я заплатила и за него, и за себя, он хочет получить десять тысяч плюс проценты и…

– Он хочет получить проценты?

– В расписке они указаны. Десять тысяч долларов плюс восемь процентов ежегодно.

– Проценты, – повторил Катлер.

– Он злится. Инициатором разрыва выступила я. В этом все дело.

– Я понял.

– Вот я и подумала, что он, возможно, передумает, если с ним поговорят двое крепких парней.

– За этим вы ко мне и пришли.

Она кивнула, не переставая вертеть в руках пустой стакан. Катлер указал на него, вопросительно поднял брови. Она вновь кивнула, он поднял руку, поймал взгляд официанта и знаком предложил повторить заказ.

Они молчали, пока пустые стаканы не заменили полными.

– Двое парней могут с ним поговорить.

– Вот и прекрасно. Сколько это будет стоить?

– Пятьсот долларов.

– Меня это устраивает.

– Вы хотите, чтобы они с ним поговорили, но на самом-то деле подразумеваете под этим нечто большее. Вы хотите, что разговор этот произвел на него определенное впечатление, чтобы он понял, что должен выполнить поставленные условия, если не хочет, чтобы к нему применили меры физического воздействия. Так вот, если вы хотите произвести впечатление, надобно сразу начинать с физического воздействия.

– Тогда он поймет, что вы настроены серьезно?

– Тогда он испугается. Ибо в противном случае только разозлится. Не сразу, конечно, не в тот момент, когда двое громил прижмут его к стене и объяснят, что он должен сделать. В тот момент он перетрусит, но, если они обойдутся без рукоприкладства, он, придя домой и подумав, начнет злится.

– Кажется, я вас понимаю.

– А вот если его сразу отметелят, не очень сильно, но так, чтобы он не забыл об этом происшествии в последующие четыре-пять дней, тогда испуг задавит злость. Вот чего вы хотите.

– Согласна.

Он маленькими глотками пил «мартини», оценивающе поглядывая на нее поверх стакана.

– Мне нужны кое-какие сведения об этом парне.

– Например?

– Например, в какой он физической форме?

– Ему стоит сбросить двадцать фунтов, а так он в полном порядке.

– С сердцем проблем нет?

– Нет.

– Спортом занимается?

– Он записан в спортивный клуб. Поначалу ходил в тренажерный зал четыре раза в неделю, теперь – от силы дважды в месяц.

– Как и все, – пожал плечами Катлер. – Поэтому, собственно, спортивные клубы и не разоряются. Если бы все члены, которые платят взносы, пришли одновременно, очередь в раздевалку растянулась бы на полквартала.

– Вы тренируетесь, – заметила она.

– Да, – кивнул он. – В основном, поднимаю тяжести, несколько раз в неделю. Вошло в привычку. Где – не скажу.

– Я спрашивать не буду. Сама смогу догадаться.

– Скорее всего, сможете, – он широко улыбнулся. Улыбка вдруг превратила его в озорного мальчугана, но он тут же стал серьезным.

– Восточные единоборства. Он ими не занимался?

– Нет.