Как дела, дорогой Карл? Откровенные мемуары телохранителя Карла Лагерфельда

Дорогой Себастьян, вот вам маленький рождественский подарок за ваше неожиданное личное безрассудство. То, о чем вы спрашивали меня на днях, возможно, довольно скоро исполнится. Месье Жуанне хочет обосноваться в Стране Басков и работать на меня оттуда. То есть в Париже мне понадобится водитель (не слишком обращающий внимание на «классический» график работы), который вдобавок сможет гонять по моим поручениям на мотоцикле (который я закажу). Переезд на улицу Лилля должен состояться весной. С вами может встретиться месье Фридландер, с которым вы уже виделись и который занимается всеми денежными делами. Он будет ждать вас в начале года в своем офисе. Кроме того, поскольку вы занимаетесь боксом, то сможете защищать меня. Месье Фридландер очень настаивает на этом.

P.S. Месье Жуанне эта идея тоже очень понравилась.

Счастливого Рождества. Искренне ваш

Карл Лагерфельд

В самое последнее время вы больше не писали и не рисовали. Из всех слов, оставленных мне вами, я сохранил только самые важные. В этой квартире, которая мне не принадлежит, на стенах висят ваши фотографии, ваши рисунки – такие необычные тонкие штрихи, сделанные вашей рукой, бегущие по желтеющей бумаге. На стене рядом с вашими рисунками – фотография Мухаммеда Али. Вы тоже были Мухаммедом Али – только в мире моды. Вы поднимались после любого нокаута и дрались до последнего мгновения.

Бывало, я видел, как вы за полчаса рисуете целую коллекцию. Мне хотелось бы, чтобы вы прожили до 100 лет, а я умер бы раньше. Я сожалею, что так и не смог рассказать вам о моей сыновней любви, о моем уважении и – не побоюсь этого слова – о моей нежности. В конце вы сказали мне: «Я не хочу, чтобы ты после меня работал на кого-то другого…» Однако вы ушли, не подумав о моем будущем. Всякий раз, когда заходил разговор о том, что будет потом, продолжать его было невозможно. Особенно в последние 4 года, когда мы пытались обсуждать это даже не всерьез, вы говорили, глядя на меня: «Ах вот оно что? Так я сдохну… Это уже точно?» Эта тема была табуированной. Я так и не осмелился попросить у вас разъяснений. Я знал, что таким образом вы хотите избавить меня от переживаний, вы понимали, что я страшно чувствительный, хоть сразу и не скажешь. С самого начала вашей болезни вы максимально сберегали этот секрет Полишинеля. Порой это вызывало у меня улыбку. Очень скоро к моей рутинной работе добавилась и ваша болезнь, в которую я погрузился. Когда вы ушли, я долго ни с кем не разговаривал, если не считать самых близких людей, знавших о наших отношениях. Я все еще сожалею о тех немногих моментах, когда я позволил себе расслабиться с некоторыми людьми из вашего круга. Я прошел уже большую часть своего пути, но мир все еще кажется мне враждебным. Из громыхающих джунглей пригорода я перешел в притихшие джунгли роскошных парижских улиц, но и здесь каждый день идет бой. Просто вы были настолько гениальны, что выиграли все свои битвы заранее.

Мне снятся сны. Вы появляетесь со словами: «Что ты делаешь? Мы опаздываем. Нам пора идти…» В другом сне я вижу, как вы занимаетесь на беговой дорожке, а я бегу позади вас, все бегу, бегу, пытаюсь догнать. Вы говорите мне: «Поспеши! Нужно, чтобы ты не отставал от меня». А я… Я пытаюсь! Задыхаясь, несусь вперед. В какой-то момент вы достаете гранатомет и запускаете снаряд в квартиру на набережной Вольтера. На этом сон обрывается, безжалостный и буйный. Будто все в этом мире и вправду можно решить только жестокостью…