Как делают антисемитом

Лучше вскрыть противоречивость мифа о Холокосте вряд ли возможно. Если это именно религиозное событие — то искать в нем надо послание Бога. И тогда подобно древнееврейским пророкам надо плакать о своих грехах своего народа, а не заниматься психоанализом египтян или персов. Если же такая, пророческая точка зрения уже чужда современным еврейским идеологам, то надо признать, что современные евреи уже далеко не тот Народ Божий — то есть придется согласиться с тем самым тезисом христианской теологии, который они же требуют отменить.

Лидеры же русского православия перед лицом Русской Катастрофы смогли говорить именно в библейских интонациях: „Плачьте же, дорогие братие и чада, оставшиеся верными Церкви и Родине, плачьте о великих грехах нашего Отечества, пока оно не погибло до конца“ (св. Тихон, Патриарх Московский).

Но еврейским публицистам в России и это не мешает твердить: „Русский человек не в силах допустить, что какое-то зло от него, от русского человека, исходит. Потому что внутри (как всякий человек), в душе он — хороший. Он не может представить, что в Русском государстве русские люди чувствуют себя плохо по вине таких же русских и по собственной воле. Русский — это свой (свойский, советский). От своих зла не бывает. Зло — всегда от чужих. Российский антисемитизм — это спихивание собственных пороков на козла отпущения, „на евреев““[201].

Однако у этого текста, в котором А. Синявский строит свою русскую культурологию для того, чтобы запретить русским говорить о евреях, есть его зеркальное отражение: „В глубинe души мы знаем свою вину, но (воспользуемся избитым термином психологического жаргона) мы находимся в состоянии отрицания. У нас нечистая совeсть, и нам это больно. Кто снимет с нас бремя вины, кто даст нам обезболивающее? И вот на помощь приходит культ жертвы. Первыми освоили его негры в 60-е годы. Принцип его очень прост: всякая народность или расовая группа, испытавшая нeкогда преслeдования или неравноправие, получает статус жертвы и моральное превосходство над всeми остальными, кто перенес меньше. Вскорe ту же тактику примeнили и педерасты, а за ними и многие другие вступили в борьбу за звание Почетной Жертвы. Как-то в метро я подмeтил листовку с рекламой гомосексуального мeроприятия по поводу умерших от СПИДа. На ней был изображен нeкто в длинной бeлой рубашкe, с крыльями, нимбом вокруг головы, и подписью внизу: „Еще один ангел летит на небо“. Иными словами, достаточно заработать венерическую болeзнь, чтобы вознестись на сверхъестественную моральную высоту — стать ангелом… Когда-то, став жертвой какого-нибудь несчастья, нормальные люди стыдились особенно распространяться на эту тему. Когда-то, но не теперь. И сегодня среди воплей жертв-претендентов мы слышим наш собственный голос… Культ жертвы решает две задачи для нашей нечистой совести. Первая — убедить нас, что какое бы мы зло не делали, мы на самом деле ангелы. Вместо всех наших слабостей, ошибок и проступков, у нас в руках гарантия морального совершенства. Это большое облегчение. А вторая задача такова: твердо внушить нам, что никакое проявление неприязни со стороны окружающих народов не имеет и не может иметь никаких оснований. Мы этого просто не заслужили. Богу не за что на нас гневаться… Наш самовнушенный страх перед соседями, которые якобы нас так ненавидят, — вот наше лучшее оправдание“.

Это — текст еврея, американского публициста Дэвида Клингхоффера написанный им о евреях же[202]. Не знаю, насколько часты такого рода суждения в разговорах евреев между собой (интонация Клингхофера скорее — это интонация первопроходца, который выходит за рамки общепринятого).

Но я точно знаю, что в русской культурной, церковной и бытовой традиции покаянное, критическое восприятие себя, своей истории, реалий церковной жизни является чем-то нормативным.

У тех авторов, которые анализируют русско-еврейские отношения с выводами, нежелательными для их еврейских критиков, — Розанов, Солженицын, Кожинов, Шафаревич, Шульгин, Солоухин — много горького говорится как раз о нашей русской вине и наших русских болезнях.

Покаянность, самобичевание — это одна из самых очевидных и глубоких черт русской культуры, причем не только высокой, литературной, но и бытовой. Назовите мне еще народ, который рассказывает о себе такие жестокие анекдоты, который готов носить на руках и боготворить еврейских хохмачей (типа Жванецкого), в слизь стирающих все подробности его жизни и истории, который так бездумно готов при встречах с иностранцами рассказывать гадости о своей жизни, своем правительстве, своей вере, своей истории…

Как раз еврейские полемисты, едва заходит речь об участии евреев в русской трагедии, тут же уходят в тень и начинают обвинять русских: мы тут не при чем; вы это все сами; это все ваша больная русская душа, ваша несчастная русская история… А стоит не-еврею сказать что-нибудь „некошерное“ о евреях, и его мгновенно зачисляют в гитлеры без права аппеляции.