Как делать погоду

– Где твое мастерство, Ниточкин? Ты должен вкладывать его в рубрику. Ты обязан рассказывать о животрепещущем, о наболевшем! Ты журналист, черт побери. Сотрудничаешь с легендарным изданием страны… И потом, твой колдун через день объявляется к нам в редакцию, усыпляет вахтерш, запускает в здание снегирей и дятлов, стучит кулаками по стенам, требует заварить липовый цвет, клянчит журналы и всячески отвлекает художников от работы. Из-за этого продажи «Индюка» снова упали. Спонсоры волнуются. Два лучших карикатуриста ушли от нас расписывать туалеты ночного клуба. Вчера твой колдун час махал у меня перед носом ракеткой, рассказывал про целебные свойства одуванчиков и грозился наслать на новую секретаршу порчу. Он меня систематически утомляет радугами, дождями, воронами и календарями. Поэтому я вашу мишуру буду безжалостно сокращать. Тебе не раз повторяли: рассказывай о погоде в доме, о погоде в городе и в стране. Об атмосфере в широком смысле слова. А не о похождениях сумасбродного старикашки! Я требую: ум вкладывай в прогнозы, а то уволю к чертовой бабушке… – так пригрозил главный редактор, был он агрессивен, пасмурен, зол на весь мир и ни капельки не хотел саморегулироваться. Это чувствовалось в его голосе и передавалось окружающей среде. После того как главный редактор бросил трубку, телефон некоторое время мигал, потом окончательно отключился и испустил дух. Тогда в голове моей задребезжали тревоги, а за окном ветки деревьев изо всех сил трепал безымянный ураган-нелегал, ворвавшийся в московский вечер с пасмурных берегов Белого моря.

«Московское время 14 часов 30 минут. В эфире передача “Легкая жизнь”. Позвольте представить наших сегодняшних экспертов и гостей», – застигая врасплох, утверждает насмешливый голосок Алены из приоткрытого окна кафе. Я, Митя Ниточкин, неторопливый прохожий с приподнятым воротником, направляюсь в банк получать от Костяна долгожданный перевод на мелкие расходы свинье. Иду по Большому Козицкому, развлекаясь обнаружением в толпе «жертв термометров». Их следует отличать от:

а) рассеянных личностей, напяливших сегодня то же, что и вчера;

б) фриков-фетишистов, не мыслящих себя без любимой куртки или плаща;

в) увлеченных трудоголиков;

г) безнадежно влюбленных и недавно разведенных жителей города;

д) подростков, старичков и иностранцев.

Вообще, жертвы термометров – личности, скептически настроенные к чему бы то ни было. И все же однажды, в итоге долгих проб и ошибок, они находят источник абсолютной истины, несомненную точку опоры в непримечательном термометре, скромно маячащем с наружной стороны окна. С тех пор ежедневно, перед выходом на работу, каждый из них выясняет, напротив какой отметки застыл заветный бордовый столбик. Безоговорочно уважая мнение измерительного прибора, обретая благодаря его показаниям определенность в жизни, каждый из таких людей послушно натягивает толстенный свитер или накидывает легкомысленный продуваемый плащ. Уже в полдень они понуро бредут по переулкам, оттягивая шерстяное горло свитера, обдувая перегретое тело, беспомощно обмахиваясь газеткой. Пристыженно озираются по сторонам, выясняя, кто заметил позорный просчет. Или бегут, дрожа в тонкой ветровке, беспокойно поглядывая на небо, поднимая воротник, покачивая головой и бормоча что-то про стеганую безрукавку.

В самом начале переулка удается опознать троих. Дрожащая тетушка в вязаной кофте всем своим видом признает непростительную оплошность, шепотом ругая незадавшийся по вине похолодания день. Следом за ней плетется блондинка в дубленке. Пыхтя, среди машин лавирует очкарик за сорок, изнывающий в расстегнутом шерстяном пальто. Все они представляются мне героями басни о точном термометре, переменчивом мире и мнимой определенности в атмосфере над нами. В очередной раз подтверждая, что все может поменяться в любую минуту. В другой день это развлекло и развеселило бы меня. Но не сегодня. Дело в том, что история с «наперсточником» не прошла бесследно. Уже который день в мобильном начальника независимого метеобюро имени самого себя скучный женский голос монотонно докладывает, что абонент недоступен. А к домашнему телефону никто не подходит. Поначалу я недоверчиво тряс мобильный и каждый час менял рингтоны. Потом с удивлением признал, что звонки волшебника, его бесконечное ворчание, журналистские задания, отчеты о простукивании стен редакции, доклады о недавних радиовыступлениях и дождях составляли саундтрек моей жизни, вносили постоянство и определенность в нестройную модель вселенной, центром которой я являюсь. И вот теперь телефон мой умолк.