Как дети добиваются успеха

Когда Эллингтон был младенцем, исследованием, которое повлияло на меня сильнее всего, стало исследование Майкла Мини. Я немножко стесняюсь в этом признаваться, но когда я играл с малышом Эллингтоном, я часто думал о маленьких крысятах. На самом деле я провел немало времени, размышляя, что это может значить – быть человеческим родителем, который очень ответственно осуществляет те самые «вылизывание и уход».

Те крысиные матки с высоким ВУ, как я понял, не были «родителями-вертолетами». Они не тряслись встревоженно над своими детьми. Они не вылизывали и не обихаживали своих малышей ежечасно и ежеминутно. Они заботились о своих отпрысках чаще всего в одной конкретной ситуации: когда у детенышей был стресс. Было такое ощущение, что крысы пытались научить своих детенышей через повторные действия одному ценному навыку: как справиться со своей возбужденной стрессовой системой и восстановить ее спокойное состояние.

Эквивалентным навыком для человеческих младенцев, как я считаю, является способность успокаиваться после истерики или сильного испуга, и именно этот навык я пытался помочь усвоить Эллингтону. Не поймите меня неправильно: я не вылизывал своего сына. Я даже не особенно за ним ухаживал, если быть честным. Но если и существует человеческий эквивалент такому правильному крысиному поведению, то он включает щедрые порции утешения, объятий, разговоров и успокаивания.

И моя жена Пола, и я сам не жалели ничего из этого для Эллингтона, пока он был маленьким. Я полагаю, то, что мы делали это во время младенчества Эллингтона, окажет значительное влияние на его характер и больше скажется на его будущем счастье и успехе, чем все остальные наши действия.

Однако когда Эллингтон стал старше, я выяснил, как это сделали до меня бесчисленные родители, что ему необходимо нечто большее, чем только любовь и объятия. Ему также необходима была дисциплина, правила, границы; нужно было, чтобы кто-то говорил ему «нет». А больше всего ему были необходимы некоторые небольшие, «детского размера» трудности, возможность падать и подниматься на ноги без посторонней помощи.

Это для меня и Полы было труднее – это не так естественно давалось нам, как объятия и утешения. Я знаю, что это всего лишь начало долгого, трудного пути, который нам предстоит, как и всем родителям, – начало борьбы между нашим побуждением обеспечить своего ребенка всем, защитить его от всякого вреда – и пониманием, что если мы по-настоящему хотим, чтобы он преуспел, то мы должны вначале дать ему потерпеть неудачу. Или, точнее, мы должны помочь ему научиться справляться с неудачами.

Если мы по-настоящему хотим, чтобы наш ребенок преуспел, то мы должны вначале дать ему потерпеть неудачу. Точнее, мы должны помочь ему научиться справляться с неудачами.

Эта идея – важность умения справляться со своими собственными неудачами и учиться на них – красной нитью скрепляет многие главы этой книги.

Именно в этом Элизабет Шпигель, шахматный тренер, была таким хорошим специалистом. Она воспринимала как само собой разумеющееся то, что ее ученики будут не раз терпеть неудачи. С ними сталкивается каждый шахматист. На ее взгляд, главной задачей было не предотвратить эти неудачи; она должна была научить своих подопечных учиться на каждой неудаче, вглядываться в каждую свою неудачу с несгибаемой честностью, точно определять, почему именно они совершили ошибку. Она верила, что если они смогут сделать это, то в следующий раз проявят себя лучше. Точно так же, как проявил себя Стив Джобс, придя в Apple во второй раз.

Когда я разговаривал с учителями и администраторами школы Riverdale, а потом, позднее, со многими родителями, учителями и выпускниками частных школ, которые прочли в Times Magazine статью о характере и хотели поговорить о ней, именно этот вопрос их в основном и беспокоил: что их дети были настолько излишне защищены от трудностей, что не развивали в себе способность преодолевать неудачи и учиться на них.

Собирая материал в Riverdale, я часто чувствовал, что напал на след всепроникающей, пусть пока еще и только нарождающейся тревожности, пронизывающей современную культуру богатых людей. Это ощущение, что что-то пошло не так внутри традиционных каналов целеполагания американской меритократии, что молодые люди выпускаются из самых лучших учебных заведений высшего образования с превосходными характеристиками, с прекрасно отточенными навыками сдачи экзаменов – но не имея многого другого, что позволило бы им проложить свой собственный путь в мире.