Как дети добиваются успеха

Их проблемы только возросли, когда Джеймс-старший сосредоточился на собственном сыне и его решимости преуспеть. «Я говорю Джеймсу: твоим братьям мне почти нечего сказать, – рассказывал он мне в начале учебного года. – Зато я многое могу сказать тебе. Моя работа – вести тебя в будущее».

В IS 318 Джеймс был ненадежным учеником. В основном его оценки были хорошие, но на государственных тестах в 6 классе он получил 2 балла из 4 возможных по математике и чтению, что означало, что он отстает от среднего уровня и входит в нижнюю треть по результатам города в целом.

В школе у него была репутация проблемного мальчика, и в 6-м классе его часто отсылали в кабинет директора за то, что он валял дурака на занятиях или отпускал неприемлемые замечания в адрес одноклассниц.

Однако, несмотря на свои время от времени возникавшие проблемы в школе, он был выдающимся мастером шахмат, занимался до шести часов в день, и его спальня была битком набита книгами по шахматной стратегии.

6. Клуб Marshall

За полгода до турнира в Коламбусе я провел целый день с Джеймсом, Шпигель и полудюжиной других учеников IS 318 в шахматном клубе Marshall, который занимает два этажа красивого старинного городского особняка на заросшей деревьями улочке в Гринич-Виллидж. Этот клуб, которые многие шахматисты считают наиболее престижным заведением подобного рода в США, был основан в 1915 году Фрэнком Маршаллом, тогдашним чемпионом по шахматам, и среди его членов насчитывается немало лучших американских шахматистов.

Это здание производит сильное впечатление, особенно на молодых шахматистов: здесь высокие потолки, огромные камины, деревянные столы, отполированные до зеркального блеска, стены увешаны черно-белыми фотопортретами легендарных игроков, склонившихся над шахматными досками, и пожелтевшими групповыми снимками одетых в смокинги членов клуба на банкетах времен 1930-х годов.

Когда Элизабет Шпигель ближе к своему 20-летию переехала в Нью-Йорк, переведясь из Дьюка в Колумбийский университет, клуб Marshall стал для нее местом, где она подолгу проводила время, играя на турнирах по уик-эндам и погружаясь в здешнюю атмосферу.

Сегодня Marshall выделяет IS 318 по три бесплатных членских места в год, и примерно раз в месяц Шпигель берет с собой небольшую группу учащихся, чтобы они здесь играли. Это совершенно иного рода шахматный опыт, чем тот, к которому они привыкли.

Регулярные школьные турниры по выходным в Нью-Йорке довольно хаотичны, сотни игроков и родителей набиваются в одну общественную школу, мамы шахматистов подают на обед запеченные зити (род пасты). Игры длятся всего по часу, и шахматисты из IS 318 обычно побеждают или, по крайней мере, проявляют себя достаточно хорошо.

Однако когда учащиеся приходят в Marshall, они, как правило, играют партии, которые длятся по четыре часа, против соперников, чьи рейтинги намного превосходят их собственные. Это весьма нервная ситуация для учеников, но Шпигель напоминает им, что наилучший способ улучшить свою шахматную игру – играть против лучших из лучших, даже если они камня на камне от тебя не оставят.

Однажды осенью я наблюдал, как Джеймс играл в Marshall с Юрием Лапшуном, международным мастером, украинцем по национальности, который был (и является) одним из 30 или 40 лучших шахматистов США.

В 2000-м и 2001 годах Лапшун был клубным чемпионом Marshall, и на гигантской деревянной панели на стене, где перечислены все клубные чемпионы с 1917 года, его имя выгравировано сразу на двух бронзовых табличках подряд. В шахматных партиях, в особенности в клубе Marshall, часто сходятся совершенно непохожие партнеры: мрачная девочка-подросток в «готическом прикиде» – против бородатого, очкастого «ботаника»-математика; стареющий, облаченный в твид оригинал из Гринич-Виллидж – против миниатюрного парнишки-китайца; но пара Блэк-Лапшун была одной из самых странных.

Лапшун, который приближался в то время к 40 годам, был не только в три раза старше Джеймса, но и по меньшей мере на сотню фунтов тяжелее. Большую часть 4-часовой партии Лапшун провел, хмурясь и глядя на доску, откинувшись назад в своем кресле и поглаживая густые, в стиле советского ретро усы, складывая крупные мясистые руки поверх объемного живота.

Джеймс сидел, наклонившись вперед, опершись подбородком на ладони; казалось, он вот-вот исчезнет внутри своей большой не по росту серой толстовки и мешковатых джинсов. Он периодически окидывал взглядом комнату, а затем возвращался к доске, взмахивая длинными, темными ресницами. Джеймсу вообще трудно сидеть спокойно, и во время партий он часто вскакивает и ходит по комнате, заглядывая на чужие доски, к немалому раздражению его учителей и тренеров.

В какой-то момент партии с Лапшуном Джеймс прошагал до самого второго этажа, где сидели и беседовали мы со Шпигель. Она прикрикнула на него и велела вернуться к столу, пригрозив, что если он не будет сидеть на месте до конца игры, она позвонит его отцу.