Как девица викинга любила

Ей бы следовало испугаться, разозлиться, начать брыкаться, вопить, кусаться. Но холодная синева бездонных глаз незнакомца, в которой Лике сразу же захотелось утонуть, полностью растворила и возмущение, и страх, и все прочие ее бойцовские порывы. Но она все еще пыталась сосредоточиться и мыслить рационально.

— Наверное, мне просто напекло голову. Какая-то слишком реалистичная иллюзия. Этого просто не может быть. Потому что этого не может быть по определению. Может, я попала в виртуальную реальность?

Но тяжесть его тела точно не была виртуальной. И единственной преградой между ней и этим телом была тонкая ткань ее хлопкового сарафана.

Мужчина не терял времени зря, и Лика почувствовала вкус его губ на своих губах. Это уж слишком, и ей однозначно не следовало отвечать на его поцелуй. Но губы чужака были теплыми и настойчивыми.

— Конечно, целуется он классно… Однако надо спасаться. Где там у него меч? Справа? Бесполезно, не достать. Я все равно не смогу вытащить его из ножен и тем более размахнуться… Между прочим, Кирилл так целоваться не умеет …

Она мысленно показала Кириллу язык, но, видимо, перестаралась, так как кончик его коснулся вполне материального языка незнакомца.

Лика не понимала, что с ней творится. Умом она сознавала, что это все неправильно, неразумно, неприлично, в конце концов. Что хорошие девочки так себя не ведут. Тем более с чужаком, даже имя которого неизвестно. Но фантастичность происходящего и нереальная харизма этого нахального парня начисто парализовали ее волю.

… Однажды на студенческой вечеринке Лике довелось выпить бокал какого-то экзотического коктейля. И тогда до нее со всей очевидностью вдруг дошло, что жизнь поразительно хороша. И Лика буквально физически ощутила, как ее душа покидает тело и, оставаясь связанной с ним незримой нитью, воспаряет над бренным миром…

…Много позже Лика отчетливо вспомнила ступор, в который впал незнакомец, увидев ее кружевные стринги от Chantelle. Это оказалось явно выше его разумения. Однако он не растерялся, вытащил из ножен меч, до которого Лика некоторое время назад мечтала дотянуться. Она еще не успела мысленно попрощаться с родственниками, друзьями и всем остальным миром, как мужчина аккуратным уверенным движением подцепил и разрезал совершенно лишние, с его точки зрения, ажурные веревочки, после чего отложил меч подальше.

То, что случилось дальше, надолго вошло в золотой фонд Ликиных воспоминаний. В какой-то момент девушке показалось, что внутри нее разорвалась световая граната. Про эту штуку она читала в каком-то шпионском детективе. Тепла этого взрыва хватило, чтобы воспламенить ее тело, душу и всё прочее. А затем невыносимо яркая вспышка где-то там в самых глубинах вознесла Лику в такие выси безумства, из которых не бывает возврата.

Однако — спустя какое-то время — Лика вернулась в реальный(?) мир.

— Ты кто?

Она ткнула длинным ногтем указательного пальца в его крепкую и слегка шерстистую грудь. Вопросительно посмотрела ему в глаза. Почему-то в дамских романах про викингов главных героев чаще всего звали Ролло или Ульф.

— Эйнар.

Он сказал еще несколько слов. И в этих словах ей почудилось что-то неуловимо знакомое. Тогда она, сама не того ожидая, рефлекторно задала ему вопрос на языке, известном ей, но настолько редком, что никак не ожидала услышать ответ.

— Откуда ты?

— Из Крепости. Ловил рыбу. На лодке. Отошел далеко. Поднялся сильный ветер. Лодка разбилась о скалы. Добрался до берега.

Его речь была непривычной уху и чуть грубоватой, но в то же время почти музыкальной. Лике пришлось поднапрячься, чтобы уловить смысл его фраз. Но все же она его понимала! Ее специальность, выбранная при поступлении на филфак, в свое время удивила многих. Лика и сама думала, что на жизнь ей до скончания веку придется зарабатывать банальным английским. И вот теперь этот почти не изменившийся на протяжении веков североевропейский язык, практически не имеющий реального применения, оказался мостиком между их мирами.

— Меня зовут Лика.

— Ли. Ка. Ли-ка. Лика.

Он словно перекатывал эти звуки на языке, пробовал ее имя на вкус.

Лика не любила свое имя. Было в нем что-то искусственное, незавершенное. Полагающих, что ее зовут Анжелика, приходилось разочаровывать. Когда твое отчество Венеаминовна, иметь личное имя из четырех слогов — непозволительная роскошь. Но могли же родители назвать ее Ниной или Аллой, к примеру. Сестру вон Верой назвали.

Лика вдруг подумала, что Теть Ира с Дядь Лешей уже, вероятно начали беспокоиться, куда делась племянница. Следующая мысль была о том, что она понятия не имеет, как вернуться в деревню.

— Интересно, это Эйнар каким-то образом очутился в нашем времени или меня занесло на тысячу лет назад? Ой, какая же я дура! Он ведь сказал, что из Крепости!

Лика повернула голову в том направлении, где ее современники периодически производили раскопки. Вдали действительно угадывались очертания, очень похожие на крепостные стены.