Как девица викинга любила

Вечером неожиданно начался снегопад. Мила с Игорем возвращались домой по узеньким улочкам Старого города. Обвитые лентами Рождественские венки и мерцающие свечи в витринах и окнах в сочетании с медленно опускающимися на брусчатку пушистыми белыми хлопьями превращали окружающую реальность в иллюзию сказки.

Увидев старинную церковь, где она осенью встретила таинственную незнакомку, Мила испытала необъяснимую потребность туда зайти. И буквально потащила Игоря к потемневшей от старости резной деревянной двери.

Внутри кирхи царил полумрак. Играл орган. Людей было немного. Игоря заинтересовала экспозиция серебряной, позолоченной и даже частично золотой утвари, которая использовалась в богослужениях в бытность этой церкви католическим храмом, — различные чаши, ковчежцы, дароносицы и кропильницы. И Игорь просто прилип к витринам. А Мила остановилась напротив высокого и узкого витражного окна, любуясь мастерством средневековых мастеров, выложивших такую сложную картину из кусочков цветного стекла.

Внезапно она услышала голос за своей спиной. Нет, скорее, даже не услышала, ибо звучавший голос был беззвучным

— Надеюсь, ты получила то, что хотела, и счастлива. Но всё не так просто. Норнам я помешать не смогу…

Мила узнала этот голос, обернулась, но позади неё никого не было. Однако миле показалось, что в полутьме растаял силуэт какой-то женщины.

— Ингигерда? Ведь это была она? Получила ли я то, что хотела? Счастлива ли я? Да, конечно!

Однако какая-то тень сомнения по-прежнему трепыхалась на донышке сознания Милы…

— Может, всё же то, что я имею, это — как бы сказать — авторская копия оригинала?

Миле не удалось додумать эту мысль до конца, подошёл Игорь и взял её за руку. Они вышли из церкви и пошли домой по заснеженной улице. Игорь по-прежнему держал её за руку. Как будто боялся — разожми он пальцы, и Мила от него ускользнёт.

Под сводом каменным,

Одетым белым кровом…

Под ниспадающим покровом,

Темным и густым…

Марет шла по тёмному безмолвному лесу. Она заранее нашла нужную для разговора со Скульд поляну. По краю этой поляны протекал ручей, а рядом с ручьём росло большое дерево. Саамка вытащила кресало, собрала старые сухие сучья и развела под деревом костёр. Бросила в язычок пламени горсть ясеневых семян — подношение духу, который принесёт Скульд весть, что к ней обращается нойда. Положила собственноручно сплетённый узорный поясок — подношение для норны — на кусок древесной коры и отправила «ладью» плыть по ручью. А затем встала лицом к огню и обратилась к норне:

— Скульд, Дева Судьбы, одна из питающих источник, услышь и не отклони, утверди и исполни. Будь милостива ко мне, измени начертанное, но не предречённое, что завещано было, да не исполнится.

Жертвенная «ладья» уплыла по ручью, костёр вспыхнул, разгорелся и замелькал багряными всполохами. И за пляшущими на ветру языками пламени Марет увидала призрачный лик Скульд.

— Что ты хочешь, нойда? Какая у тебя просьба?

— Я прошу, чтобы ты связала Нить Судьбы Ингвара хёвдинга с моею Нитью.

— Он сам принял решение завязать Нить своей Судьбы в узел и изменить предначертанное. Теперь другое Полотно определяет его Судьбу. Я могу лишь перерезать его, но срок еще не пришёл. С чьими судьбами будет дальше переплетаться его Нить, зависит теперь от него самого.

— И ничего нельзя сделать?

— Что ж. Если будет на то твоя удача, его Судьба может измениться. Начертанное, но не предречённое может и не исполниться. И тогда ваши Нити сплетутся вместе. Но удача эта может оказаться плохой для тебя, и тогда плата за исполнение твоей просьбы будет очень высока. Ты заплатишь за её исполнение своим бессмертием. Но оно не принесёт тебе радости. Узлы твоей Нити будут расплетаться и сплетаться вновь, но уже с другими Нитями. На свою судьбу ты повлиять не сможешь, а вот чужие судьбы будешь изменять не по своей воле и однажды сама приведёшьеёкнему. И ты пожалеешь о том, что ко мне обратилась. Но мне всё равно. Слово сказано.

Лик юной норны растаял, слово его и не бывало. Костёр догорел, и Марет в плотном, вязком, почти осязаемом сумраке отправилась в лагерь викингов. В дом, который принадлежал Ингвару хёвдингу, где она была пока что была отвергнутой хозяином рабыней.

А Охамингья[1] Марет уже усмехалась за её спиной.

Отзвучало слово, ветром, Хладом леса пронизалось. Изменилось что-то где-то…Грозно дева усмехалась.

Рано утром в четверг Мила с Игорем отправились в обратный путь. Дорога оказалась тяжёлой. Снегопад усилился и местами, особенно вблизи морского побережья, переходил в настоящую метель. Планы пообедать в придорожной таверне не осуществились, так как приходилось торопиться — нужно было прибыть на границу к заранее забронированному времени. Перекусили по-быстрому уже на российской стороне. Через пару часов они въехали в сверкающий новогодней иллюминацией мегаполис, Игорь забросил Милу домой и уехал в клуб готовиться к выступлению.