Как достать профессора

Остановился прямо напротив Синицыной, открыл пассажирскую дверь и гаркнул:

— Садись!

Синицына побледнела, ее глаза округлились, а губки надулись.

— Я жду автобус, — упрямо выставив вперед подбородок, объявила мне Полина.

— Синицына, быстро в машину, иначе я тебя на плече донесу! — пригрозил я, когда за моей машиной образовалась небольшая пробка, а самые нетерпеливые принялись громко сигналить. — Полина, я не шучу!

Она фыркнула, взглядом показывая, какого мнения она обо мне и всей ситуации в целом, но все-таки села.

Я никак не прокомментировал то, что дверью она хлопнула от души. Вжал педаль в пол, и машина сорвалась с места, набирая скорость.

Салон окутал ее запах, от которого у меня каждый раз уносило крышу, а я молча продолжал крутить руль.

— Куда мы едем? — возмущенно уточнила она у меня.

— Катаемся, — пожал я плечами.

— Я не хочу кататься с вами. Остановите, я пешком пойду.

— Полина, давай вне стен университета ты будешь обращаться ко мне на «ты»? — миролюбиво предложил я.

— Я бы предпочла не встречаться с ВАМИ вне стен университета, — вздохнула она.

Ее запах перемешался с другим, я принюхался и обалдел:

— Ты пила?

— Исключительно для блеска глаз, — напряглась девчонка, — а то с вашим появлением…

Полина неопределенно махнула рукой и отвернулась к окну. И что мне с ней делать?

Я притормозил на парковке у какого-то магазина, заглушил мотор и барабанил пальцами по рулю.

— Руслан Евгеньевич, простите! — вдруг нервно заговорила Полина. — тогда в парке Лиля как раз рассказывала о вашей встрече на дороге, а потом мы увидели вас и у вас такой высокомерный вид был… Если бы я тогда не ляпнула глупость — вы бы на меня даже внимание не обратили бы…

Вот тут она ошиблась. Обратил бы, определенно!

— А потом понеслось… — она махнула рукой и тяжело вздохнула. — Отвезите меня в общежитие.

— На, — я достал из-под сидения бутылку минералки, открыл крышку и протянул Полине.

— Спасибо, — она сделала несколько глотков и вернула бутылку.

Подумала и выдала:

— Зачем вы меня поцеловали?

— Потому что очень захотел, — честно ответил я.

— А у меня спросить? — сузила она глаза. — Может, я не хотела?

— Полина, ты ответила на поцелуй, — напомнил я, — и уверен, что тебе понравилось. Но вместо того чтобы обсудить это со мной, ты побежала пить с подругой. К слову, женский алкоголизм неизлечим, ты знала?

— Я не могу долго с вами разговаривать.

— Почему?

— Потому что вы меня волнуете!

— Вы меня тоже волнуете, Синицына, — начиная терять терпение, прорычал я, — даже не представляете, насколько сильно!

— Руслан Евгеньевич, а давайте все забудем? — внесла она предложение. — Вообще все. И поцелуй тоже забудем.

— Не забудем, — отрезал я, — давай так: сейчас я отвезу тебя в общежитие. Ты примешь душ, придешь в себя, а завтра мы встретимся и поговорим на трезвую голову?

— Внесу контрпредложение — вы будете разговаривать со своей невестой. И целоваться тоже с ней.

— Нет невесты.

— А загрызайка?

Я не сдержал смешка:

— С ней расстались.

— И решили, что раненое сердце лучше всего лечится романом со студенткой, да?

— Полина, ты любовных романов перечитала? — мои брови стремительно поползли вверх.

— В последнее время я читаю только учебники по уголовному праву, — грустно выдохнула она.

— Это очень правильно, — улыбнулся я, — только сейчас я не твой преподаватель, а ты не моя студентка. И готов поставить на кон свое место преподавателя, что я тебе нравлюсь. И я тебя волную.

— Мне нравится Арсений, — задрала она нос.

Прелестно, к Назарову и парочке боксеров добавился Арсений. Пушной зверек подкрался незаметно и был хорошо закамуфлирован.

— Как интересно, — иронично протянул я, — вот только дрожишь ты только в моем присутствии, Полина. И думаешь ты обо мне.

— Угу. Обычно матом, — согласилась девчонка.

— Синицына, ты почему такая колючая? — не выдержал я.

— А потому что вы привыкли, что при вашем появлении все, кто не умер от страха, сразу падают ниц перед вашей харизмой и обаянием, — с укором выдала она.

Указательный пальчик пьяной девушки пролетел у меня перед носом, а я неожиданно даже для себя успокоился. Потому что наконец все понял.

Она просто и банально боялась, раз спросила про Славу. И когда я ее поцеловал, она тоже вспомнила о Мирославе.

Я пока не мог требовать у нее прекратить общение со всем ее поклонниками, а вот она боялась оказаться на вторых ролях.

— И что в этом плохого? — улыбнулся ей.

Полина завороженно посмотрела на мои губы, а потом снова огорошила:

— То, что у вас ямочка на щеке! Не смотрите так на меня!

— Как, Полина? — хрипло поинтересовался я.

— Вообще никак не смотрите! — нервно ерзая на сидении, потребовала Синицына.

Я отвернулся к боковому окну, глядя на многочисленных прохожих, и неожиданно даже для себя заговорил:

— У тебя голубые глаза. Они темнеют, когда ты злишься или возбуждена. Как сейчас, например. Родинка под нижней губой справа, каштановые волосы, которые ты любишь заплетать в косу. А еще ты не любишь черный кофе и медовые пирожные. Когда задумываешься — грызешь кончик карандаша, а когда тебе что-то нравится — пританцовываешь и закатываешь глаза.