Как доставить настоящее наслаждение женщине. Реализация сексуальных фантазий

ПРЕОБРАЖЕНИЕ АРНО

Предполагается, что именно мужчина должен быть тараном, агрессором, интервентом, словом, инициатором, который всегда дирижирует происходящим в постели. «Размазня» (который следует туда, куда ведет его женщина) уже по определению не «настоящий» мужчина. Он лишен мужественности, она улетучивается вместе с его статусом. В нашем обществе, основанном на следовании глубоко укоренившимся традициям, почти нет места для мужчин с пассивной натурой.

Но роли полов меняются, детка. Женщины закусили удила, и, боже мой, до чего же это здорово! К черту саблезубого самца — этот пережиток прошлого, эту ветошь истории. Чего ищем мы, женщины XXI века, так это образец магнетизма, женственного мужчину — сильного женственного мужчину. Все, кто застал андрогенный образ «Queen», особенно неподражаемого Фредди Меркьюри, когда он только начал обретать свое воплощение на обложках грампластинок 1970-х годов, знают, что я имею в виду. Так вот, я расскажу тебе о парне, который прокрался в мою жизнь и пристал как репей к платью. И когда ты услышишь об Арно, если я расскажу все правильно, а ты будешь слушать, раскрыв все свои поры, в тебя просочится наслаждение пассивностью.

Арно был приятелем друга — одним из тех друзей семьи, с которыми судьба легко сводит и нередко столь же легко снова разводит. У Арно было грубоватое лицо и темный загар обычного парня, и, по всем отзывам, он был нормальным мужиком, который имел семью и добывал для нее хлеб насущный. И вот мы сидим в дальнем конце комнаты, в которой толпятся друзья, и смотрим друг на друга, отделяемые персидским ковром.

На коленях у него пригрелась Дебора, его 11–летняя дочь. Он смотрит на меня и неторопливо поглаживает ее по затылку. Я ощущаю каждое из этих неспешных — легких как пух — прикосновений. Эти ласковые движения излучают и его глаза, которые, точно лазерным лучом, прожигают мне тело. От затылка растекается покалывающее тепло. Судя по эмоциям на его лице, какой–то ток чувственности бежит и к его гипофизу.

В этом радиоактивном мужчине ощущается больше чувственности, чем в любом из тех, кто находится в комнате. Этот мужчина возбуждает меня мыслью. И больше никто здесь ничего не знает о нем. Даже его красавица жена. Открыть Арно — все равно что найти великолепную жемчужину, выброшенную на берег вместе с кучей водорослей.

Всей нашей компании Арно был известен как сексуальный калека. Слабохарактерный мужчина, до странности неохотно отправлявшийся в постель, Арно был подкаблучником. Он женился на семнадцатилетней богине, однако так ни разу и не довел ее до оргазма. После нескольких лет разочарования богиня нашла себе другого любовника. Она не делала секрета из того, что вынуждена держать при себе двух мужей — одного для души, другого для тела.

Время от времени с его стороны доносился подземный гул протеста. Когда богиня укатила в отпуск со своим любовником и завтрак в постель Арно приносила няня детей, то вместе с молоком и хлопьями он лакомился и ею. Девушка запирала за собой дверь, чтобы дети не вошли в спальню, в то время как она его обслуживает. Отпуск получился для всех.

Но по возвращении богиня уволила девушку. Тогда альтернативой сексу стал гольф. Гольф устраивал их обоих. Ему он давал возможность чем–то занять себя, а ей время для отдохновений. Пока на сцене не появилась я. Трудные люди — моя специальность. Я была замужем за несколькими из них. Я вовсе не собиралась влюбляться в Арно: он совершенно не вписывался в мою ладно устроенную жизнь. Но, видно, мне нужен был друг, потому как с ним я проводила все больше и больше времени. Мы читали стихи, ходили в антикварные салоны, отправлялись на загородные прогулки по окрестностям. Таких красивых мест я больше не встречала.

В характере Арно было что–то такое, что взывало к игривости, возбуждало желание дать волю рукам. Мои руки распускались и вытворяли такое, что мне и в голову не пришло бы сделать сознательно. Вовсе того не желая, я целовала его, обнимала, ласкала, льнула к нему. Есть люди, которые ходят во время сна, а тут был секс во время ходьбы: я чувствовала себя лунатиком. С изумлением — и удовольствием — он отвечал на мои заигрывания.

Мои руки так и липли к нему, а поскольку он, казалось, не возражал, скоро они уже путешествовали везде и всюду — то есть, я хочу сказать, везде, кроме тех мест, что ниже пояса. «Прекрати, — приказывал он. — Я слишком чувствительный».

Чудесные руки, на которые я смотрю с таким вожделением сегодня, пока он гладит свою дочь, тогда ласкали меня. Но и тут его любовные прикосновения ограничивалась тем, что выше талии. Его пальцы и мои фантазии пребывали в такой гармонии, что ему достаточно было коснуться моих ушей или шеи, чтобы довести меня до оргазма. Для меня, подхватываемой вихрем моих эротических раковин, слова делались какими–то призрачно–далекими. Этот ушной экстаз вздымал сладостные волны, которые разбегались кругами по моему телу и воспламеняли мои нервы. Если бы меня подключили к электрокардиографу, штифт прибора вычертил бы кривую ядерного взрыва.