Как Ельцин стал президентом. Записки первого помощника

Галина Старовойтова так характеризовала кандидатов на пост Президента России: «Спектр выдвинутых кандидатур отлично продуман: каждый из шести претендентов олицетворяет определенное социальное течение, заполняет экологическую нишу. Рыжков – это ностальгия по временам застоя, когда людям не надо было беспокоиться о завтрашнем дне. Но не забудем – Николай Иванович перенес недавно тяжелую болезнь, вице-президентом же у него будет генерал Громов – случись что, и место Рыжкова автоматически займет он. Бакатин – типичный аппаратчик-либерал, ко всему – с имиджем человека, пострадавшего несправедливо и без соблюдения законной парламентской процедуры смещенного с поста министра внутренних дел. Если бы он выбрал вице-президента из числа депутатов-демократов, думаю, шансы его были бы велики. Макашов представляет так называемые «патриотические» силы, часть офицерства, по крайней мере высшего, а также интерфронты республик, которые могут повлиять на голосование в России – через родных и близких. Жириновский – лидер созданного КПСС фиктивного центристского блока, использующий пропагандистские приемы, характерные для Германии 30-х годов. Он обладает определенной харизмой – то есть влиянием личным, психологическим, и некоторые избиратели, сбитые с толку или уставшие от старых политиков, не исключено, пойдут за ним. Возможно повторение польской ситуации: кандидат в президенты Тыминьский весьма и весьма неплохо шел на первом туре выборов. Правда, этот миллионер делом доказал свою способность решать хотя бы собственные экономические проблемы, достижений же Жириновского – ни в этой, ни в других областях – мы не знаем».

В предвыборной кампании Б.Н. Ельцин применил свою «домашнюю заготовку», о которой потом с раздражением писала коммунистическая пресса. Когда незадолго до выборов объявили, что на Центральном телевидении состоится «круглый стол» всех шести кандидатов в президенты, Борис Николаевич отказался в нем участвовать. У него уже была запланирована поездка в Саратов, и он, объявив об этом, на телевидение не явился. Я думаю, не будь Саратова, он придумал бы что-нибудь другое. Жириновский потом на всю страну голосил, что-де Ельцин его испугался и потому не принял участия в «круглом столе».

Я полагаю, что, если бы Ельцин участвовал в том «круглом столе», он сильно бы проиграл в глазах российского народа. Находиться в одной компании с такими «ребятами», как генерал Макашов и «интеллигент» Жириновский, это, пожалуй, то же самое, что черпать суп из тарелки пятерней – разве этого ждал народ от своего лидера? Ельцин это прекрасно понимал и заблаговременно «умыл руки».

К чести Горбачева, он на этот раз обошелся без закулисных ходов и практически не вмешивался в избирательную кампанию. Просто обладая большим интеллектом, чем его окружение, Горбачев, видимо, не сомневался в победе Ельцина, а значит, и в неизбежности сотрудничества с ним.

Каждый час зарубежные радиостанции оповещали слушателей о ходе выборов. К трем часам ночи ни у кого больше не оставалось сомнений в том, что Б.Н. Ельцин «загнул салазки» своим конкурентам и без всяких «вторых туров» одержит убедительную победу. «Виват, Президент!» – воскликнул диктор одной западной радиостанции. И все мы, кто следил за головокружительной спиралью голосования, ликовали. Восторжествовала справедливость: человек, которого столько раз топили и унижали, победил…

В моей работе с Б.Н. Ельциным, да и вообще в жизни, это был кульминационный момент. Что бы ни случилось, мы все же дошли до заветной цели.

Потом, разумеется, состоялся дружеский ужин у Бориса Николаевича. Затем мы отправились на природу. Вспоминали и близкое, и далекое, первые годы работы, притирку, которая, между прочим, не всегда была безболезненной. Я ощущал себя счастливчиком – судьба свела меня с человеком, который появляется на исторической арене именно в тот момент, когда никто другой его заменить не может. Зигзаг моей личной судьбы соединился с судьбоносным «зигзагом» времени, которое породило и выдвинуло на авансцену такого деятеля.

Мне вспомнился наш разговор в самолете, когда мы с Борисом Николаевичем возвращались из Америки. Он тогда спросил у меня: «Скажите, Лев Евгеньевич, согласны ли вы идти со мной до конца?» Я ответил: «Да, пойду до конца». И когда мы были на природе, я напомнил ему о том нашем разговоре. Я сказал, что прошел с ним весь путь: «Вы теперь Президент, и я могу уйти». Это была грустная минута. Но Борис Николаевич тактично и с оптимизмом меня поправил: «До конца мы еще не дошли… Это только начало, Лев Евгеньевич, и мы с вами еще как следует поработаем…»

Между «Альфой» и Ельциным – Россия