Как это было на самом деле у королей и королев. Книги 1-8

«Я несказанно рад, милая Софи, что мне не придется связывать себя брачными узами. Поскольку я не могу разделить жизнь с единственной женщиной, которую я боготворю, мне никто другой не нужен…»

Этой женщиной, конечно, была Мария-Антуанетта: несмотря на трехлетнюю разлуку, Аксель по-прежнему ее любил. Но он ошибался, считая, что отец откажется от мысли женить его. Вскоре ему была представлена мадемуазель Лиэль, и молодой человек опять оказался в затруднительном положении. К счастью, и мадемуазель Лиэль не стала дожидаться предложения от молодого шведа, а вышла замуж за виконта де Канталу. Узнав об этом союзе, радостный Аксель, вздохнув с облегчением, в тот же день написал сестре Софи, графине Пипер:

«У меня камень с души свалился, когда я услышал, что мадемуазель Лиэль благополучно вышла замуж. Надеюсь, меня больше не будут сватать, поскольку жениться я не намерен. Милая Софи! Вы единственная женщина, которая может стать хозяйкой в моем доме, он будет Вашим, и мы никогда не расстанемся…»

На деньги отца Аксель больше не рассчитывал, но в конце концов, стараниями Марии-Антуанетты, он получил средства, необходимые для покупки Шведского королевского полка. Говорили, что сам Людовик XVI, по просьбе жены, сделал Ферсену столь щедрый подарок.

Став полковником, Ферсен поспешил в Версаль. Мария-Антуанетта приняла его в Золотой гостиной, где она как раз играла на арфе. При виде Акселя она не сумела скрыть волнения: ее давний возлюбленный очень изменился. Она помнила молодого, довольно застенчивого человека, а теперь перед ней стоял зрелый мужчина, что в глазах королевы делало его еще более желанным. Сама Мария-Антуанетта находилась в расцвете сил – материнство пошло ей на пользу.

Она была высокой, отлично сложенной женщиной, чуточку полноватой, но это не портило ее фигуру. У нее были великолепные плечи и руки, изящные тонкие пальцы и маленькие ступни.

Мадам Виже-Лебрен, придворная художница, много раз рисовавшая Марию-Антуанетту, вспоминала:

«Черты лица Ее Величества нельзя было назвать правильными. У нее было слишком узкое лицо, большие голубые глаза навыкате и сильно выпяченная верхняя губа – фамильный признак Габсбургов, что многие французы воспринимали как гримасу надменности или презрения. Но они, разумеется, ошибались: королева была исключительно милой женщиной, ко всем относящейся с большой доброжелательностью. Но самым замечательным в ее облике был необыкновенный блеск кожи. Она буквально светилась. Никогда ни у кого я ничего подобного не видела. Кожа ее лица казалась прозрачной. Мне никак не удавалось запечатлеть это на полотне: не хватало красок, чтобы передать эту свежесть и сияние, свойственные только ей одной…»

К тому же королева, портнихой которой была тогда знаменитая парижская модистка Роза Бертен, слыла самой элегантной дамой в Европе. На свои наряды, драгоценности и прически она не жалела денег – и результат превосходил всякие ожидания.

…Итак, увидев Ферсена, королева оставила арфу, протянула ему руку для поцелуя и тихо сказала:

– Я так рада видеть вас снова, милый друг…

Касаясь губами нежной руки Марии-Антуанетты, граф испытал потрясение, от которого долго не мог оправиться.

– Я польщен, я очень польщен… – пробормотал он, не находя слов, чтобы выразить свои чувства. – Надеюсь часто видеть Ваше Величество…

И все же разлука была неизбежной и тем более жестокой, что теперь Ферсена и королеву связывала истинная страсть. Правда, до сих пор неизвестно, были ли они любовниками. Даже недоброжелатели Марии-Антуанетты не осмеливались утверждать это.

Очень скоро графа призвал на службу Густав III и, присвоив ему звание офицера шведской армии, взял с собой в Италию.

Разлученный с королевой, Ферсен вел активную переписку с некоей «Жозефиной», и все сходятся во мнении, что под этим именем скрывалась королева.

«23 августа 1788 года. Я передал письмо через Эстерхази с просьбой вручить послание Ей…» – сообщил он Софи.

Граф Эстерхази не был их единственным «почтальоном». Многие письма Ферсена доходили до адресатки с помощью мадам Кампан, впоследствии утверждавшей, что у Марии-Антуанетты никогда не было любовников.