Как это было на самом деле у королей и королев. Книги 1-8

В то время, когда Наполеон устраивался на Эльбе, а Людовик XVIII воцарялся в Париже, Мария-Луиза направлялась в Вену. События последних недель укрепили уверенность молодой женщины в том, что она любит Наполеона, и союзники не знали, чего от нее следует ожидать.

Талейран, которому больше других мешала страстная любовь Марии-Луизы к мужу, распорядился довести до сведения бывшей императрицы все случаи супружеской неверности Наполеона и при этом не скупиться на подробности. Он сделал все, чтобы погубить эту любовь. Однако торжествовать он смог лишь тогда, когда новое чувство вытеснило из сердца Марии-Луизы прежнюю страсть. Ждать своего триумфа Талейрану пришлось больше года…

Двадцать пятого мая 1814 года Мария-Луиза под приветственные крики встречающей ее толпы австрийцев въехала в Шернбрунн. Ее встречали так, словно эрцгерцогиня возвращалась в фамильный дворец после четырех лет ссылки.

Путешествие на родину было весьма приятным. Путь вел через Провен, Труа, Дижон, Белфор, оттуда – уже под охраной австрийского генерала Кински – в Швейцарию и, наконец, в Вену.

Марию-Луизу сопровождал кортеж карет, украшенных императорскими орлами, с лакеями в зеленых ливреях на запятках. Весь этот императорский блеск не мог, увы, затмить того обстоятельства, что Мария-Луиза уже превратилась в герцогиню Пармскую, а ее сын – во внука императора Франца, хотя мальчик и требовал – несмотря на возраст, – чтобы к нему обращались «Ваше Величество».

Понимая, что ее возвращение на родину означало окончательную победу коалиции над Наполеоном, бывшая императрица без улыбки смотрела на приветствующих ее австрийцев. Прибыв во дворец, она в скверном расположении духа удалилась к себе и, бросившись на кровать, горько разрыдалась.

Однако Мария-Луиза никогда не отличалась силой духа. Ей не хватало мужества, чтобы долго сопротивляться, а уже тем более – открыто бороться. Поэтому, несмотря на искреннюю привязанность к Наполеону, она вскоре предала его. Сначала она согласилась поменять императорский герб на свой собственный и не видела ничего странного в том, что ее называли герцогиней Пармской. Со временем, уступая уговорам опытных царедворцев, она стала появляться на балах и, казалось, совершенно забыла о несчастном супруге.

Ее поведение шокировало не только французов, находившихся в Вене, но даже австрийцев.

Однажды старая королева Мария-Каролина, сестра казненной Марии-Антуанетты, которая терпеть не могла Наполеона и считала его «исчадием ада», ядовито сказала Марии-Луизе:

– Дорогая, замуж выходят один раз в жизни. На твоем месте я привязала бы к окну простыню и сбежала к супругу…

Выслушав бабушку, Мария-Луиза почувствовала угрызения совести, но, вообразив себя в роли беглянки, быстро успокоилась.

Меттерних был уверен в капитуляции Марии-Луизы. Он знал, что для нее все уже кончилось: слава, великолепие, роль первой дамы Империи. Но самое главное – вдребезги разбился миф о непобедимом Наполеоне.

Принужденная выйти замуж за ненавистного ей человека, Мария-Луиза сумела со временем убедить себя, что любит его: ведь нельзя же не любить знаменитого, могущественного и к тому же нежного и галантного мужчину!

Однако теперь Наполеон лишился абсолютно всего и перестал привлекать ее. Она вышла замуж за императора, которому поклонялась почти вся Европа; нынче же он превратился в самого униженного человека в мире. Своей жене он мог предложить лишь скромное убежище на «острове спокойствия» – этого было бы достаточно любящей женщине, но Мария-Луиза никогда не была просто женщиной. Понимая, что значит быть императрицей, приобретя вкус к власти, она уже не могла от всего этого отказаться. Поэтому ей нужно было герцогство, пусть небольшое, но тоже с троном.

Ее больше не волновала участь Наполеона, и она ловко пряталась за отцовский авторитет, избавлявший ее от любых обязательств.

Однако каким бы пышным ни был прием, оказанный ей в Вене, Мария-Луиза скучала. В июне она решила поехать в Савойю, на воды. Вскоре она уже была в Шамони, где провела шесть дней, а потом отправилась в Экс-ле-Бен в Провансе. Ей хотелось отдохнуть и поправить свое здоровье; к тому же она дала слово встретиться там со своей задушевной подругой герцогиней Монтебелло, вдовой маршала Ланна. Герцогиня принадлежала к свите французской императрицы и сопровождала Марию-Луизу в Австрию, но вскоре затосковала по Франции и вместе с бывшим императорским врачом Корвизаром сбежала в Париж.

Марии-Луизе стоило много труда получить разрешение отца на выезд из Австрии. Император опасался, как бы дочь, вырвавшись на свободу, не бросилась к мужу на Эльбу. В конце концов Франц I разрешил Марии-Луизе отправиться на воды, но без сына, который должен был остаться в Вене. Маленькому белокурому «настоящему австрийцу» уже подобрали наставников и гувернеров, которым было предписано усиленно следить за мальчиком; до самой смерти сыну Наполеона не разрешалось покидать пределы Австрии и вообще совершать дальние поездки. К матери в Парму он так никогда и не попал.