Как это сделано. Темы, приемы, лабиринты сцеплений (сборник статей)

Казанова снимает окно с видом на площадь и приводит наблюдать за казнью небольшую компанию — невинную юную красавицу м-ль М-р, за которой ухаживает, ее уродливую тетку г-жу ХХХ, своего двадцатипятилетнего протеже графа Тирета, получившего у восхищенной его достоинствами парижской дамы прозвище граф де Шестьраз (вспомним Швейка), и саму эту даму, мадам Ламбертини (в дальнейшем практически выпадающую из сюжета).

<Дамы> встали втроем у окна, наклонившись вперед и опершись локтями на подоконник, чтоб не мешать нам смотреть <…> Нам достало упорства битых четыре часа наблюдать сей страшный спектакль <…> Во время казни Дамьена принужден я был отвести глаза, услыхав, как он возопил, лишившись половины тела, но Ламбертини и г-жа XXX отворачиваться не стали <…> Тирета так занимал г-жу XXX во время казни, что, быть может, она из‐за него не смела ни пошевелиться, ни повернуть головы.

Стоя за ней вплотную, он приподнял ей платье, дабы не наступить на подол, и правильно сделал. Но потом, скосив глаза, я увидал, что задрал он его высоковато, и, решив не мешать предприятию моего друга и не смущать г-жу XXX, я так расположился за своей любимой, чтобы тетка не сомневалась, что ни я, ни племянница не можем увидать того, что делал Тирета. Битых два часа слышал я шуршание юбок и, изрядно веселясь, позы своей не переменял. В душе я больше восхищался отменным аппетитом Тирета, нежели дерзостью его, ибо самому мне доводилось свершать не менее отважные деяния[409].

Намечается контрапункт жестокой казни с параллельным половым актом, который представляется рассказчику дерзким, но понятным, и он лишь заботится о том, чтобы скрыть его от других дам. По окончании казни г-жа ХХХ приглашает Казанову приехать к ней для серьезного разговора. Казанова решает заранее расспросить графа Тирета:

— Представляю, что ты натворил <…> г-жа XXX рассердилась не на шутку. — Она притворяется; ведь если она два часа подряд стояла смирно, значит, я доставил ей удовольствие[410]. — <…Н>о… она на тебя дуется и хочет завтра со мной переговорить. — Но не станет же она рассказывать тебе об этих глупостях?.. — Возможно, [она] потребует удовлетворения <…> — Не знаю, какого еще удовлетворения ей надобно. Если б была не согласна, лягнула бы меня, и я бы упал с лестницы навзничь.

Г-жа ХХХ действительно жалуется Казанове на поведение его друга, и он, имея в виду пристроить нищего Тирета на содержание к богатой старухе, обещает ей, что тот готов понести любое наказание. Разговор ведется в сугубо пристойных иносказательных тонах, так что до Казановы нескоро начинает доходить, что он неправильно представлял себе картину происшедшего у окна на Гревскую площадь.