Как гении классифицируют себя

Однако эти работы были продолжены другими исследователями. Герой второй новеллы рассмотрел нелинейный случай, учел диссипацию и исследовал резонанс. Умелое комбинированное аналитического и численного метода позволило исследовать ряд тонких эффектов, в частности учесть реологические свойства психического пространства и конечность скорости распространения возмущений в нем. На базе столь общих результатов автор исследовал конкретную задачу: иллюзорные подпространства психического пространства. Автор исследовал также вложенные иллюзорные подпространства и показал, что возможна ситуация, когда заблудившийся в иллюзии человек теряет направление «на выход» и, приняв иллюзию в иллюзии за реальность, уходит в бесконечный путь из одной иллюзии в другую. Приводится ряд расчетов частично детерминированных блужданий в пространстве иллюзий и показано, что вероятность возвращения в реальность лежит между нулем и единицей. Попытка уменьшить время блуждания путем уменьшения времени пребывания в отдельном бреде влечет ряд интересных эффектов, в том числе, квантовой природы. В частности, при уменьшении времени растет неопределенность иллюзий, а на «гармоническом языке» — ширина ее спектра. В пределе возникает объект, не поддающийся анализу на дискретном языке — иллюзия с непрерывным спектром. Пребывание автора в лечебнице «Вечный покой» в значительной степени предопределило успех проведенной работы.

Третья новелла посвящена психологу, разрабатывающему вопрос коллапса личности. Собственно, он тоже использовал как исходную модель из первой новеллы, но он-то и скатился до дешевой аналогии с общей теорией относительности, которая — извините за дешевый каламбур — дорого ему обошлась. Он показал, что в психическом пространстве возможен коллапс, имеющий ряд общих черт с гравитационным коллапсом Шварцшильда: для внешнего наблюдателя психика останавливается; для внутреннего — сжимается в точку; в момент коллапса изнутри просматривается все будущее окружающего мира; выход из зоны коллапса невозможен; вопрос о возможности ухода коллапсировавшей психики в другое пространство, как и в теории гравитации, остался нерешенным.

Зато он построил общую теорию коллапса индивидуального (ранее этот случай исследовали А. Н. Стругацкий и Б. Н. Стругацкий «Понедельник начинается в субботу», казус третьего кадавра), коллапса группового (одна из новелл в I группе) и коллапса компоненты связности психической вселенной. (А. Н. Стругацкий, Б. Н. Стругацкий «Малыш», казус замкнутой цивилизации).

Показав все это, автор теории захотел лично увидеть будущее мира. Если его теория верна, то он его увидел, но никому никогда ничего не скажет; если неверна — то ему нечего сказать. Так или иначе, они большие друзья с соавтором теории шнуровок и в свободное время покуривают, сидя на скамеечке перед третьим корпусом; тихое местечко, и там не бывает голубей, которых соавтор теорий шнуровок терпеть не может за жирность и ленивость.

Четвертая новелла повествует о физике, специалисте по электронике и электродинамике, который увлекся психологией и пришел к выводу, что у силовых линий электромагнитного поля есть психика. Он показал, что и линия Е и линия Н считают, что колечком — только другая, а она сама — устремлена вперед. Он долго пытался объяснить им обеим, что они распространяются только вместе, причем именно со скоростью света. Кончилось тем, что он стал объяснять им это на лекции у студентов. Сейчас он пишет книгу, которая, по его мнению, сможет их (т. е. силовые линии) убедить; чтобы им было легче ее прочесть, по мере написания глав он сжигает их, превращая в электромагнитное поле.

И, наконец, пятая новелла — история находящегося ныне на излечении в «Вечном покое» Г. М. Одиссея. То, что учитель попал в психлечебницу к ученику — не диво; нынче яйца учат кур — чего же им их не лечить? Неэтично лишь, что В. Штром считает Г. М. Одиссея гением лишь второго класса, вопреки самому Г. М. Одиссею, считавшему себя (см. К. Млатье) гением I класса. Увы, доказательство недостаточной гениальности безукоризненно — он сам, В. Штром один из них, лечит его сейчас, а у гениев I класса учеников быть не может, т. к. они должны быть абсолютно непонятны окружающим (по Г. М. Одиссею).

Мне кажется все же, что публиковать эту новеллу было бы не вполне этично. С другой стороны, мнение Г. М. Одиссея о своих учениках (см. Г. М. Одиссей «Гений и дебилы или моя жизнь среди людей» Нью-Йорк Пабл. пресс, 1980, гл. XVIII «Ученики») тоже было не вполне… Впрочем, во всякой профессиональной среде возможны свои профессиональные языковые особенности.