Как Гитлер украл розового кролика

— Извините, сэр, вы не возражаете?..

Папа огляделся и обнаружил, что все еще держит швейную машинку в руках. Он быстро поставил ее на землю.

— Извините, пожалуйста! — воскликнул он. — Боюсь, я немного запутался.

— Конечно, сэр. Естественно, сэр, — сказал человечек без всякого осуждения.

Через пару мгновений Анна, обернувшись, увидела, что он с мрачным видом водружает швейную машинку на тигровую шкуру.

Папа и Анна проводили мадам Фернан до ее станции метро.

— Не устраивайте ерунду из-за этих швейных машинок, — сказала мадам Фернан перед тем, как с ними расстаться. — Вы в любой момент можете обратиться ко мне. И скажи своей маме, — добавила она, обращаясь к Анне, — что завтра утром я забегу и помогу ей с починкой вещей.

Потом мадам Фернан взглянула на папу с чувством, похожим на восхищение.

— Вы оба… — сказала она. — Двух других таких непрактичных людей в целом мире еще поискать!

Анна и папа пошли домой. Было холодно, но небо над головой сияло голубизной. И хотя никаких видимых признаков весны еще не было, возникло чувство, что она уже не за горами. Утром в школе Анна получила семь баллов из десяти возможных за диктант: она сделала всего три ошибки! Деньги на новые туфли в целости и невредимости лежали у папы в кармане.

Анна была совершенно счастлива!

Глава двадцать первая

Омама появилась у двоюродной бабушки Сары перед самой Пасхой и на следующий день зашла проведать маму и внуков. С помощью консьержки (ее нога пошла на поправку) мама вычистила и убрала квартиру настолько, насколько это было возможно, но квартира от этого не перестала быть крошечной и бедно обставленной.

— Неужели вы не могли подыскать что-нибудь попросторнее? — спросила Омама, сидя за столом, покрытым красной клеенкой, и попивая чай.

— То, что попросторнее, стоит подороже, — объясняла мама, подкладывая Омаме кусок яблочного пирога собственного приготовления. — А нам и на эту едва хватает.

— Но неужели твой муж?.. — Омама очень удивилась.

— Сейчас Депрессия, мама, — сказала мама. — Неужели ты не читала об этом? При огромном количестве безработных французских журналистов ни одна французская газета не пригласит немецкого журналиста писать для нее. А в «Парижанине» платят мало.

— Да, но… — Омама окинула взглядом крошечную комнату.

Это довольно невежливо, подумала Анна. В конце концов, все не так уж и плохо… И в этот момент Макс, как обычно, раскачивавшийся на стуле, грохнулся на пол прямо с тарелкой яблочного пирога.

— …дети в таких условиях не растут! — закончила Омама фразу, как будто Макс натолкнул ее на эту мысль.

Анна и Макс покатились от хохота.

Но мама довольно резко ответила:

— Какая ерунда, мама! — она велела Максу пойти умыться и сказала, повернувшись к Омаме. — Что касается детей, с ними все совершенно нормально, — а когда Макс благополучно удалился из комнаты, добавила: — Макс первый раз в своей жизни трудится по-настоящему.

— А я собираюсь получить certificat d’etudes, — похвасталась Анна.

Это была ее важнейшая новость. С тех пор как Анна так сильно преуспела в учебе, мадам Сократ решила, что теперь нет причин не допускать ее к летним экзаменам вместе со всем классом.

— Certificat d’etudes? — переспросила Омама. — Это что-то вроде диплома о начальном образовании?

— Во Франции такие экзамены сдают двенадцатилетние дети, — объяснила мама. — Учительница Анны считает, что Анна все достаточно быстро схватывает.

Омама покачала головой и сказала печально:

— Это все очень странно. Ты воспитывалась совсем по-другому.

Она привезла всем подарки. Пока Омама была в Париже, как и до этого в Швейцарии, она несколько раз водила маму, Анну и Макса в разные места, где было очень здорово и куда без нее они не смогли бы пойти. Но Омама совершенно не понимала, как теперь строится их жизнь.

Фраза «дети в таких условиях не растут» стала в семье крылатой. «Дети в таких условиях не растут», — говорил укоризненно Макс, когда мама забывала дать ему с собой в школу сэндвичи. «Дети в таких условиях не растут», — качала головой Анна, когда консьержка ругала Макса, съезжавшего по перилам.

После одного из визитов Омамы папа, который обычно старательно избегал встречи с ней, спросил маму:

— Ну, как поживает твоя мама?

И Анна услышала ответ:

— Как всегда, очень добра и начисто лишена воображения.

Когда Омаме настало время ехать домой, на юг Франции, она крепко обняла маму, Макса и Анну и сказала маме:

— Запомни: если вам будет очень трудно, вы всегда можете прислать детей ко мне.

Анна и Макс переглянулись и тут же хором изрекли:

— Дети в таких условиях не растут!

Оба с трудом сдерживались, чтобы не расхохотаться, — хотя Омама была к ним так добра.