Как государство богатеет… Путеводитель по исторической социологии

Книга невелика по объему, но автор пытается охватить в ней весь мир и всю человеческую историю, рассказывая, чем отличаются разные цивилизации друг от друга применительно к проблеме хозяйственного развития. С одной стороны, принадлежность Дипака Лала к Востоку (по рождению) и к Западу (по месту работы) настраивает на мысль, что этот профессор способен и впрямь навести нас на такие оригинальные мысли, которые не могут сформироваться у обычного уроженца какой-то восточной или западной цивилизации. Но, с другой стороны, нас с самого начала смущает его намерение пробежаться галопом не только по Европам, но также по разнообразным Азиям. Например, раздел «Греческая православная церковь и Россия» занимает в книге лишь три страницы. Размышляя о нашей стране, автор пользуется лишь двумя традиционными стереотипами: во-первых, русские крестьяне не имели собственности на землю из-за постоянных переделов; во-вторых, наша страна отстала от Запада в техническом отношении и постоянно пыталась догнать его [Лал 2007: 119]. Анализ того факта, что настоящая частная собственность на Западе была продуктом долгого исторического развития, что она сформировалась лишь в Новое время и что разные западные страны тоже постоянно пытались догнать лидеров, не находит места в небольшом двухсотстраничном томике Дипака Лала. И это, конечно, настораживает при чтении его размышлений о тех восточных цивилизациях, которые он вроде бы должен знать существенно лучше нас.

От большой семьи к малой

Тем не менее анализ западного мира в «Непреднамеренных последствиях» представляет большой интерес. Дипак Лал кратко перечисляет широко распространенные в исторической социологии причины возвышения Запада – важность городов-государств для купцов и коммерции, развитие коммерческого договорного права, признание государством частной собственности, а также «греческий дух любознательности». Он даже ссылается на Дугласа Норта, признавая тем самым значение институционализма [Там же: 92–93]. Но его собственный вклад в исследования сводится к анализу происхождения западного индивидуализма, без которого ничего подобного в Европе не возникло бы. Скажем, его родная Индия была в давние времена похожа на Европу тем, что (в отличие от Китая) оказалась раздроблена на малые, конкурирующие между собой государства. Но духа индивидуализма там не возникло, а потому не возникло и европейского развития.

Европейский индивидуализм произошел из так называемой папской революции, которую совершили в VI и в XI веках римские понтифики Григорий I и Григорий VII. Они боролись со светским миром за власть и имущество, стремясь сделать католическую церковь более сильной и богатой. Для этого, по Дипаку Лалу, ссылающемуся на историка Джека Гуди, папы стремились ослабить семью, запретив близкородственные браки, усыновление и сожительство, а также идеализируя девственность и безбрачие. Логика здесь такова: чем сложнее будет рожать детей, чем дольше будут подыскиваться сексуальные партнеры, чем больше клириков будет соблюдать целибат и чем больше людей останется без наследников, тем больше имущества по завещанию отойдет к церкви и тем сильнее она в конечном счете станет [Там же: 104–107]. Более того, Дипак Лал полагает (правда, без особых на то оснований), что церковь в Средние века поддерживала независимость молодежи в выборе брачных партнеров, в устроении собственного домохозяйства и в переходе от полной заботы о своих стариках к договорным отношениям с ними. Родители могли лишить детей наследства, а дети могли не кормить пожилых родителей, оставив их, скажем, на попечение церкви, гильдий или манора. Таким образом, в Европе еще в давние времена возникла нуклеарная семья, а это, с точки зрения нашего автора, фактически породило индивидуализм [Там же: 108–111].

Естественно, он не возник тогда в том же виде, в каком существует сейчас. На протяжении последнего тысячелетия у индивидуализма была сложная судьба. Ему приходилось бороться с коллективизмом, то наступая, то отступая. Важнейшим рубежом на этом пути была реформация, которая вывела человека на прямой, индивидуальный контакт с Богом. Но в дальнейшем людям, стремившимся к индивидуальному восприятию мира, приходилось как-то адаптироваться к различным психологическим трудностям. В этом смысле важнейшей вехой на пути перемен стал фрейдизм, учивший людей справляться со своими страхами без помощи священника, общины и семьи [Там же: 130]. Наконец, надо принять во внимание и другие, помимо индивидуализма, факторы развития. Например, в книге «Похвала империи. Глобализация и порядок» (М.: Новое издательство, 2010) Дипак Лал рассуждает о том, как развитию способствовали интеграция разных групп населения, единая система коммуникаций и общий язык [Лал 2010: 178–179].

В общем, для объяснения того, как мы пришли к современному обществу, надо принимать во внимание целый комплекс обстоятельств. Тем не менее Дипак Лал, подводя итоги своего исследования, настаивает, что