И, наконец, самое приятное в использовании единственного слова заключается в том, что оно подходит для любого расположения духа. Вы можете быть и в хорошем, и в плохом настроении. Если вы уже сотни раз просили ребенка не оставлять огрызок яблока на диване, но только что снова уселись на этот чертов огрызок и чувствуете, как сок просачивается через штаны, вы можете вскочить и заорать: «ОГРЫЫЫЫЫЗОК!» Это очень полезно для родителя и не вызовет психологической травмы у ребенка. Вы выразили свои чувства должным образом, не теряя собственного лица, не срываясь на личности и угрозы.
Мне очень трудно удержаться от нотаций детям, которые оставляют еду на тарелках или продукты вне холодильника. Это вообще больной вопрос для меня. Хотите послушать мою речь? «Ты
Дети всегда принимаются оправдываться:
– Это не я.
– Я убирала, но Джеки брал молоко последним.
– Мне все равно, кто брал последним, просто убери!
– Нечестно! Почему ты не говоришь ему? Ты ругаешь только меня!
И вот я просто показала на пакет и сказала:
– Молоко.
София ответила:
– Ох, извини, – и убрала пакет.
Через пять минут Джеки оставил апельсиновые корки на столе, и я повторила прием: показала и сказала:
– Мусор.
Джеки сказал:
– А, да, – собрал корки и выбросил их.
Это было похоже на чудо. Стоило только прекратить читать им лекции, дети с готовностью сотрудничали. Мое раздражение исчезло, и в конце я даже почувствовала к ним симпатию.
Иногда одного слова недостаточно. Вам может понадобиться связать вместе несколько слов. Если вы будете придерживаться простого объяснения, не вставляя раздраженных команд или обвинений, то ребенок вряд ли откажется от сотрудничества.
…скажите (опишите): «Вижу куртку на полу».
…скажите: «Я вижу разлитые краски».
…скажите: «Я вижу мальчика, который почти в пижаме. Он надевает рубашку, и теперь… штаны!»
Прежде, чем описывать, что еще осталось сделать, признайте, что уже сделано.
Когда вы говорите, что видите, весьма полезно выражаться позитивно, а не подчеркивать негатив. Признайте достижения, прежде чем говорить, что еще осталось сделать. Вместо: «Я вижу, ты еще не закончила уборку», можно сказать так: «Я смотрю, почти все машинки и кубики уже убраны! Осталось убрать только грузовик с прицепом и несколько частей железной дороги».
Предполагается, что мы, родители и учителя, будем бесконечно терпеливыми с детьми. Глубоко вдохнуть и выдохнуть, досчитать до десяти, представить мир во всем мире. Это нереально! Мы люди, а не роботы. Это плохая идея – притворяться спокойным, а потом взорваться (большинство из нас в конце концов взрываются).
Иногда полезно показать или рассказать ребенку о том, что чувствует другой человек. Детям нужно знать, почему родители или учителя приходят в ярость или расстраиваются. Им очень трудно разобраться в том, что происходит, если мы не описываем словами свои эмоции.
Когда вы описываете свои чувства, то не только делитесь с ребенком полезной информацией, но и формируете словарь эмоций, который он может использовать, когда разозлится, расстроится или испугается.
Я гладил рубашку, когда Джейми попросил помочь ему сделать бутерброд с арахисовым маслом и джемом. В другой день я бросил бы глажку и отправился помогать, выключив утюг и поставив его так, чтобы Кара не достала. Но в этот раз я понял, что не хочу этого делать, и сказал:
– Меня будет раздражать, если я сначала не закончу гладить рубашку. Я помогу тебе сразу же, как только поглажу рукава.
– Хорошо, папа, – спокойно ответил Джейми и остался стоять рядом, наблюдая, как я глажу.
Раньше, до нашего семинара, мне бы не пришло в голову поделиться с ним своими чувствами. Странно, что я не научился говорить такие вещи, как «я расстроен, я раздражен», до тридцати четырех лет, а мой сын уже в четыре знает, что это. Да он на голову выше меня!
Когда мой сын Дэн был маленьким, у него отсутствовало чувство страха. Мои попытки внушить ему чувство собственной смертности отскакивали, как горох от стенки. Когда он подходил близко к краю обрыва, я часто предупреждала его, что можно упасть: «Ты упадешь и разобьешься».
Что он мне обычно отвечал? Легкомысленное: «Не упаду».