Как я босса похитила (СИ)

Воронцов шел впереди, мощный и невозмутимый, как ледокол, а Оля семенила следом. Вип-ложа тонула в темноте, но Оля и так прекрасно знала ее месторасположение. Ее тянуло туда, как преступника на место преступления, хотя совершенно неясно, зачем ей теперь подниматься туда.

Яна и Вовчик замерли при виде Воронцова постойке «смирно», а после подмигнули и помахали Оле. Совершенно не улыбалось быть «добрым полицейским» в их тандеме, да и тандема-то не было, хотя попробуй переубедить в этом коллектив. Ушли-то они вместе в тот вечер, а теперь и пришли вместе. И хотя это была малая часть того, что произошло между ними, для сплетен хватило бы даже такого.

Подсвечивая себе фонариками, Вова и Яна продолжили наводить порядок за барной стойкой и стойкой официантов. А Воронцов подвел Олю к заваленному бумагами столу. На спинке стула висел совершенно мокрой пиджак, которому не повезло еще больше, чем ее пальто.

— Прости, — тихо сказал Воронцов, — не подумал о твоих туфлях.

Он стоял так близко, в темноте, в этой своей одной рубашке с распахнутым воротом, а до вип-ложи было рукой подать, что Оле срочно нужно было что-то, чтобы спуститься с небес на землю.

— Резиновые сапоги! — вспомнила она. — У меня были здесь сапоги.

— Здесь? — удивился Воронцов.

— Даже не спрашивай, так вышло. Они должны быть в кабинете, вот только… — Оля посмотрела в сторону узкой лестницы на второй этаж, сбоку от сцены.

Далеко, темно и скользко.

— Вот только на каблуках ты не дойдешь, — закончил за нее Воронцов. — Понял. Где их искать?

— В платяном шкафу.

— Вова, брось фонарик! — распорядился Воронцов и тут же поймал на лету. — Сейчас приду.

Оля осталась. Слава богу, он не позвал ее с собой. С Воронцовым ей лучше не оставаться наедине. Совершенно ни к чему. Особенно в таких тихих местах, как клуб, в котором сейчас любой тихий шорох как гром среди ясного неба. Это под неисправленные басы можно было стонать хоть во всех голос… Так, Оля, остановись.

— А он хорош, правда? — мяукнула Яна.

Разумеется, стоило начальству уйти, как работа сразу перестала всех интересовать и появились дела поважней — например, обсудить само начальство.

— Наверное, для кого-то хорош, — тихо ответила Оля. — Там за барной стойкой уже сухо?

Яна намека не поняла.

— Что ты! — отмахнулась она. — Работы на неделю.

А раз работы непочатый край, то и торопиться некуда.

— К тому же, клуб закрыт, говорят, лицензия просрочена, а нас уволил, так что вообще-то уборка даже не наша забота теперь.

Оля уловила главное:

— Как это просрочена?!

— Это тебя, наверное, лучше спросить, — ответила Яна. — Жаль, что комп отрубили, я теперь урожай вовремя не соберу… Ой, Ворон возвращается. Все, ушла.

Просрочена, стучало в голове, но как такое возможно? Неужели рассказы про инспектора, посудомойку и прочее Воронцов мог воспринять за ложь, которой она ему просто зубы заговаривала, отвлекая от остального?

Так вот почему он уволил всех, не раздумывая! Да за просроченную лицензию Оля сама придушила бы голыми руками!

Ей нужны доказательства, что-нибудь существеннее ностальгических воспоминаний.

Все ее внимание приковали к себе ксерокопии в рамках на стене над барной стойкой: лицензия на продажу алкоголя и сигарет, лицензии об отчислениях за авторское право. И фоторамка основной лицензии.

Пустая.

Оля замерла, как вкопанная.

— Аккуратно. Стулья мокрые.

Оля посмотрела на него и не поняла сразу, о чем он.

Воронцов же ее замешательство связал с сапогами в его руке. Ему тоже не терпелось приступить к главному — к лицензии, конечно. Поэтому он выбрал единственное сухое место — а это была сцена, — и, без лишних слов подхватив опешившую Олю на руки, понес туда.

В этот момент тишина в клубе достигла своего апогея.

Если Оля старалась избежать сплетен, Воронцову, похоже, было плевать со своей двухметровой колокольни абсолютно на все.

Он усадил ее на край сцены и замер, закрывая собственным телом. Под его пристальным взглядом Оля все-таки переобулась. Слишком интимный жест, хотя рядом с ним в любом движении сквозит сексуальный подтекст.

Впрочем, легко быть сексуальной кошечкой, когда ты в обтягивающей юбке на каблуках, и уже сложнее, когда на тебе резиновые сапоги в цветочек.

— В кабинет! — сказала она, спрыгнув в лужу.

И только потом поняла, что это больше похоже на приказ, а приказы теперь отдавать должен он. В кабинет Оля тоже рванула первой и только на винтовой лестнице мельком глянула на Воронцова, но тот так и не произнес ни слова.

В кабинете, захлопнув дверь, Оля тут же спросила прямо:

— Яна сказала, что лицензия просрочена. Это так?

Воронцов нахмурился.

— Яна это официантка?

— Да.

— Интересно, — протянул он.

— Не очень, — хмыкнула Оля. — Яна просто знает все сплетни в округе трех километров. Посвети фонариком, пожалуйста.

Оля стала выдвигать один ящик стола за другим, но везде царил бардак. Оля с раздражением захлопнула последний.

— Это ты уже похозяйничал?

— Нет.

Голос Воронцова звучал глухо и как-то непонятно, но не было смысла оборачиваться, чтобы изучить выражение его лица. Все равно фонарик слепил глаза, и так было даже лучше. Не мешало сосредоточиться на главном.