Как я был ниндзя

Карли разрешает всем сделать десятиминутный перерыв, и я подлетаю к ней:

– Когда это превратилось в мюзикл? – крикошепчу я. – Единственное, что может быть хуже чтения любовных писем, – это ПЕНИЕ любовных писем! Ты специально мне не сказала!

На лице Карли медленно проступает улыбка:

– Мэтт, Умберто и я подумали, что это будет приятный сюрприз.

Мысль о том, что у моих друзей как-то вылупился план заставить меня петь перед всей школой, лишает меня дара речи. И когда это Карли стала одной из тех, кто творит пакости у меня за спиной?

вылупиться

Я подпрыгиваю, когда Карли берет меня за руку:

– Ты не обязан участвовать в пьесе, если не хочешь. Ты же знаешь это, верно?

замышлять

Я в ужасе от мысли, что кто-то может увидеть, как Карли трогает меня, но еще ко мне возвращается уверенность в том, что, пусть даже она что-то замышляла втайне от меня, в глубине души она по-прежнему на моей стороне.

– Я в деле, – говорю я. – Кажется, ты и твоя труппа наслаждаетесь процессом.

– Похоже, Мэтт и Умберто должны мне по доллару, – замечает Карли. – Я же говорила им, что ты согласишься.

– Что-что? Мне казалось, я действую непредсказуемо!

Карли дует в свисток, который висит у нее на шее, призывая всех ко вниманию. Эта девчонка в пятьсот раз сообразительнее остальных в нашей команде, без вопросов.

Время пошпионить

Репетиция затягивается, так что, слава богу, мне не приходится исполнять песню, которой я даже не знаю, перед всей труппой. До того, как мы уходим, Карли вручает мне слова песни, которую мы с ней отрепетируем завтра.

дуэт

– То есть, у нас с тобой дуэт? – спрашиваю я.

– Обычно, когда двое людей поют одну песню, это именно так и называется, – смеется она.

Я заталкиваю текст в задний карман и спешу домой. Надеюсь, сегодняшняя слежка за Чарли как-то искупит эту дурацкую репетицию.

Когда я захожу на кухню, папа режет брокколи и цветную капусту. Я бросаю рюкзак в угол и беру немного овощей себе в дорогу.

– Ты уходишь? – спрашивает папа.

цветная капуста

Смотрю на кухонные часы и говорю, что собираюсь покататься на велике по району.

– Я с тобой. – Папа ссыпает овощи в миску и споласкивает разделочную доску.

– Ты хочешь покататься со мной на велосипедах?

ДА ОН ШУТИТ?

– Конечно – свежий воздух мне не помешает.

потребность

робко

Я не помню, когда мы с папой в последний раз катались на великах. И откуда такая внезапная потребность поупражняться именно в тот момент, когда я собрался вести наблюдение?

Папа робко смотрит на меня:

– Твоя мама подумала – это странно, что ты спросил, работает ли сегодня Чарли. Она хочет убедиться, что ты ничего не затеваешь.

– Я?

Папа вытирает руки посудным полотенцем:

– Это какая-то новая ниндзя-миссия? И почему Чарли?

Нет смысла пытаться скрывать все от папы: они с мамой всегда были пришельцами-телепатами с другой планеты. Чаще всего легче просто сдаться. Я загребаю еще пригоршню овощей, сажусь за стол и выкладываю все как есть.

случайность

Когда я заканчиваю, отец выглядит обескураженным:

– Само по себе то, что Чарли смотрел на картину на стене и сделал несколько набросков, не превращает его в вандала. Но случайность и правда невероятная, должен признать.

– Я думал проследить за ним и посмотреть, отправится ли он на другое место преступления.

Папа проверяет сообщения и убирает телефон в карман:

– Давай-ка я отправлюсь с тобой. Как Феликс это назвал – ниндзянятия? Сегодня ты можешь побыть сенсеем.

Заниматься шпионажем – совсем не то же самое, что заниматься шпионажем с приставшим к тебе родителем. Но папа настаивает, так что мы выводим из гаража велики и на заднем дворе поджидаем появления Чарли.

В пять часов ровно Чарли выходит из офиса, забрасывает сумку через плечо и запрыгивает на велосипед.

Мы с папой следуем за ним.

Я – сенсей!

И это, по-вашему, шпионаж?

Следить за подозреваемым вместе с отцом настолько же абсурдно, насколько и весело, должен признать. В последнее время мы с Мэттом и Умберто тренировались подавать знаки руками, как настоящие ниндзя, и сейчас я некоторые из них показываю. Папа слегка увлекается, глупо жестикулирует и дважды почти падает с велика. Но даже со всей этой пантомимой мы катим по улицам, не замеченные Чарли.

пантомима

По крайней мере я так думаю.

Примерно через полтора километра Чарли оставляет велик на полосе травы позади одной из подземных парковок Университета Калифорнии. Мы с папой видим, как он достает блокнот, прислоняется к дереву и начинает рисовать.

Мы – на порядочном расстоянии от него, но оживленная болтовня для ниндзя запрещена, так что мы прячемся за какими-то машинами, где можем поговорить.

запрещен

пастбище

Папа показывает мне сообщение на мобильнике. Это мама, хочет знать, весело ли нам.

– Это не должно быть весело! – шепчу я. – Мы же шпионы!

Папа подмигивает и убирает телефон:

– То, что Чарли рисует, не означает, что он задумывает очередную настенную картину. Он с равным успехом сейчас может изображать коров на пастбище.

Технически оно так, но мой ниндзя-радар говорит, что у Чарли на уме что-то другое.

И тут до меня доходит.