Как я изучаю языки. Заметки полиглота

Тот, кто готовится стать врачом или инженером, не должен, начиная учебу, срочно ломать уже сложившиеся в его сознании представления относительно будущей профессии. В нем еще не укоренились ложные – ложные с точки зрения нового учебного материала – медицинские или инженерные знания, которые затрудняли бы усвоение учебного материала, «скрещивались» бы с ним.

Вообразите, что бы произошло, если бы выяснилось, что нам нужно изменить все наши представления о привычной и естественной десятичной системе счисления и перейти, скажем, на троичную!

Воздействие родного языка менее всего дезориентирует нас при изучении лексики, набирании слов. Мгновенно понимается и выучивается, что стол по-английски не стол, a table и книга не книга, a book. Но ответ на вопрос «Что на столе?» требует уже не такого, с опытом родного языка соотнесенного высказывания Book is on the table, а усложненного внутренними нормами английского языка: There is a book on the table.

Интерференция родного языка – явление хорошо известное. Значительно меньше говорят методисты о том факте, что наибольшее количество неверных экстраполяций рождается из-за вмешательства не родного языка, а первого – или лучше других усвоенного – иностранного языка.

Происходит это, вероятно, потому, что изучение родного языка не связано с особенными энергетическими затратами; сознание в этом процессе участвует очень мало. Но когда, скажем, английский язык начинает изучать взрослый, то в деятельность по овладению новым материалом включается и волевая сфера сознания (рефлексивное сознание). Мы сознательно усваиваем правило, что согласные p, t следует произносить с придыханием. И мы настолько себя к этому приучаем, что, когда переходим на французский язык, затрачиваем почти столько же энергии на отвыкание от придыхания. А отвыкнуть крайне необходимо, потому что согласные, произносимые с придыханием, искажают, порой до неузнаваемости, французские слова так же, как могут исказить и венгерские слова.

Хотя экстраполирование действует на изучение иностранного языка в определенном смысле отрицательно, в руках умудренного опытом учащегося оно может оказаться и ценным орудием – орудием закрепления. Более того, воспользоваться этим орудием надо обязательно, ибо незакрепленные знания так или иначе уйдут (да простят мне читатели эту банальную истину!).

В огромной разнице между такими словами, как «учить» и «выучить», заключается как раз факт закрепления. Если бы незакрепленные знания не уходили, то число знающих иностранные языки (как и любые прочие дисциплины) было бы равно числу изучающих, чего, к сожалению, не бывает.

Встречаемся с каким-либо словом, правилом, понимаем их и скользим дальше, к следующему языковому факту, и это слово, правило не стали нашими, они не стали орудием, которым мы можем пользоваться по нашему разумению или прихоти. Хорошо еще, если они останутся в нашем сознании пассивно, то есть мы будем их узнавать.

Одним из способов закрепления, хорошо оправдавших себя на практике, является именно противопоставление. Взрослый мозг прибегает к нему так или иначе, как бы ни противилась этому самая современная методика преподавания иностранных языков. Нам нужно сознательно усвоить, что в немецком языке согласные в интервокальной (между гласными) позиции не удваиваются, как, например, в венгерском. Что, в отличие от русского, в польском не пользуются обычно личными местоимениями, потому что окончание глаголов однозначно указывает на деятеля. Нам необходимо усвоить, что испанские глаголы движения сочетаются также и со вспомогательным глаголом haber, а не только с его служебной парой ser, как это имеет место во французском и итальянском языках, очень родственных испанскому. Нужно запомнить, что актуальное действие в настоящем, если оно началось уже в прошедшем, выражается в английском не настоящим временем глагола, a Present Perfect, что, в отличие от венгерского, после русских существительных, выражающих количество, отнесенное к данным существительным, слово стоит в родительном падеже («кусок хлеба»).

С точки зрения нового языка экстраполирование родного языка или другого иностранного, лучше усвоенного, является ошибкой. Но для изучения ошибка представляет собою ценность. Ценность потому, что она создает возможность для сознательного противопоставления, что, в свою очередь, служит замечательным орудием закрепления. А без закрепления – возвращаюсь к сказанному – иностранный язык усвоен быть не может.

С педагогической точки зрения наибольшую ценность представляют собою ошибки, совершенные нами же. Если мне удалось обнаружить свое заблуждение, если мне указали на него смехом, удивлением, непониманием, а порою даже и досадой, обидой, то при этом опосредствующим, вспомогательным орудием закрепления оказываются мои эмоции, моя невольная, пусть даже скрытая от глаз реакция.