Как я изучаю языки. Заметки полиглота

«Препятствие» надо изучать вместе с его «устранением», «долг» с «выполнением», «трудность» с «преодолением», «известие» с «сообщением», «роль» с «исполнением», «жизненный уровень» с «повышением», «потребность»

с «удовлетворением», «условие» с его «созданием», «замок» с «отпиранием», «стену» с «возведением» или «разрушением». Тот, кто будет изучать слова такими парами, не промахнется: в критический момент в видоискателе фотоаппарата они окажутся вместе.

А что случится, если оба члена такой пары забастуют? Что ж, тогда смело говорите нечто приблизительно похожее на забытое. Всегда лучше сказать нечто похожее – пусть несовершенное, – чем умолкать и в ужасе перетряхивать все на складе памяти в поисках «настоящего» слова или выражения.

«Галоп», «гонка», «спешка» – слова, конечно, намного более точные, каждое для своего случая, чем простое «бег». Но если одно из них нам изменит, можно – пусть это и плохо – воспользоваться другим, а если забылись все, то на безрыбье и рак рыба – сойдет и «бег». Дежё Костолани любил говорить, что речь на иностранном языке всегда компромисс.

Кроме синонимов большую помощь оказывают обычно и антонимы. Если не приходит в голову ни «дерзкий», ни «героический», ни «смелый», то «не трус» будет во всяком случае лучше, чем молчание.

Если же мы еще мало знаем, а попали в ситуацию, когда надо знать все, или же, если хорошо знаем, но чувствуем себя не в форме, то есть еще одно всемогущее средство – описание неизвестного слова, выражения по его признакам. «Как поэтически это прозвучало, – похвалила я однажды коллегу-переводчицу, – когда ты говорила о скромном маленьком цветке, который источает свой аромат еще издали». «Не издевайся, я просто забыла, как будет по-итальянски фиалка», – ответила мне она.

В разговоре (или в переводе) на иностранном языке эффект зависит не от данной реальности, а от ее отражения. Наш партнер стремится получить точный образ, отражение содержания, и ему безразлично, какими языковыми средствами мы для этого воспользуемся. Само собой разумеется, что этой цели мы не сможем достичь, механически переводя на иностранный язык лексические и синтаксические формы родного языка.

В связи с переводом мы уже наговорили много общих мест. Все они относятся и к беседе на иностранном языке, потому что, по сути дела, она тоже перевод, только в этом случае мы переводим свои собственные мысли. Самая общая истина по отношению к переводу звучит примерно так: «Тот перевод хорош, который по возможности наиболее точно соответствует оригиналу, но вместе с тем производит впечатление, будто написан он на языке перевода». Позвольте мне сформулировать этот тезис несколько иначе: «Хорош тот перевод, который порождает те же ассоциации, на которые была направлена устная или письменная речь на языке оригинала».

Кто сумеет этого достичь, думаю, с полным правом может похвастаться. Расскажу один случай, который произошел со мной на праздничном ужине, данном одним из наших министров в честь его японского коллеги. Я присутствовала на ужине в качестве переводчицы. Подали рыбу, и гость – очевидно, чтобы добиться расположения, – начал беседу с того, что его отношение к рабочему классу на всю жизнь определило то, что до восемнадцати лет он ужинал только крабами. Я растерялась. То, что в Японии – пища пролетариата, в Венгрии – деликатес и украшение стола! И я перевела: «До восемнадцати лет я ел на завтрак одну мучную похлебку».

Как я изучаю языки

После всех полутеоретических рассуждений надо бы, наверное, рассказать наконец, как же изучаю языки я, ведь это же название книжки. Итак, передаю свой опыт в надежде, что другие, испытав его, по закону диалектики предложат лучший метод, которым и я, в свою очередь, воспользуюсь, чтобы пополнить свой арсенал.

Предположим, я хочу изучить азильский язык. Такого языка, конечно, не существует. Придумала я его в этот самый момент, чтобы обобщить и подчеркнуть единство моего подхода.

Для начала я пускаюсь на поиски достаточно толстого азильского словаря. Я никогда не покупаю маленьких словарей: опыт – не только мой! – показывает, что они быстро становятся ненужными, все равно приходится искать большой словарь. Если не могу достать азильско-венгерского словаря, то пытаюсь раздобыть азильско-английский, азильско-русский и т. п.

Сначала использую этот словарь как учебник. Изучаю по нему правила чтения. В каждом языке (а следовательно, и в каждом словаре) есть достаточно большое количество международных слов. И чем больше словарь, тем их больше. Названия наций, стран, городов (главным образом тех, что поменьше, названия которых не искажены так называемой традицией, то есть частым употреблением), а также «надъязыковая» терминология науки раскрывают передо мной все отношения между буквой и звуком в азильском языке. (Помню, что в русско-английском словаре, купленном мной в 1941 году, я прежде всего отыскала мое имя – Екатерина.)