Как я не хотела спасать мир

- Нет, - загородил меня собой Гри, - страшно! Быстро превращайся обратно – так безопаснее! Нечего одинокой ведьме под одной крышей с мужиком жить!

- А Ромуальд? – напомнила я злобствующему коту.

- Этот не считается, - отрезал кошак, с неприкрытой враждебностью глядя на новоявленного красавца, который, впрочем, не вызывал у меня никаких чувств. То ли я устала и не воспринимала его как объект поклонения, то ли у меня уже выработался иммунитет. А что? Столько времени с Ромуальдом бок о бок и никаких слюней – ах, какой мужчина, давай срочно стребую с тебя алименты за дочку и сына. – Он больной, а ты была под прикрытием!

- Тьфу на все! – заявила я. Подошла к друзьям, обняла Кента и Леви, попрощалась и пошла спать, напоследок рявкнув: - Если кто-то утром хочет открыть глаза живым, то ему лучше держаться от меня подальше! – и от души хлопнула дверью, чтоб им тоже жизнь малиной не казалась.

А ночью ко мне пришел Грегори…

- Зоя… - Измученный, исхудавший, он стоял у входа, где на последнем издыхании слабо теплилась крошечная масляная лампадка, и смотрел на меня темным, непроницаемым взглядом, который я ощущала кожей. Потом мужчина медленно, неспешно приблизился, двигаясь, словно я пугливая лань, и он боится резким движением меня испугать.

Его рубашка смутно белела в ночном сумраке. Босые ноги, одетые в темные штаны, вызывали много вопросов. Я никогда не видела щеголеватого Грегори необутым, ни разу. Он всегда блестел начищенными сапогами, был ухожен и свежевыбрит. И я никогда не видела его настолько растрепанным, словно Грегори черти всей командой в футбол играли. И особенно старался Чертова Малютка.

Лампадка в последний раз дернулась и погасла.

Во сне мы оба почему-то стояли посреди моей избушки бабы-яги, было тихо и темно, потом появился тусклый источник света, неясное свечение у нас над головами. Где-то далеко запиликал сверчок, ночной артист погорелого театра, но здесь и сейчас мы были одни в целом свете.

Грегори сделал шаг вперед и, склонившись, прижался лбом к моему, тесно обнимая горячими руками и притискивая к себе. Его колотила мелкая дрожь. Он шепнул:

- Боже, я так за тебя боялся. Думал, с ума сойду от страха, пока искал возможность прийти.

Даже не пытаясь скрыть слезы радости, я призналась:

- Ты не поверишь, я и сама за себя боялась. - Потерлась лицом о его лицо: - Куда ты пропал? Было время, когда я совсем отчаялась, думала... А, впрочем, не хочу больше об этом вспоминать. Ты же не бросишь меня больше? Не оставишь? Будешь, как и прежде приходить?

- Нет. Не брошу и не оставлю, клянусь Небом, - пообещал мой самый близкий и единственный родной человек, прижимая мою голову к своей груди. – Даже если будешь прогонять. Не могу без тебя, Зоя…

За дверью громыхнуло и начался ливень с градом. Огромные градины, словно булыжники, лупили по крыше, по стенам, задевая окошки, затянутые слюдой. И что-то бренчало, стучало и…

- Дай мне пять минут, дорогая, - бережно отстранил меня от себя мужчина и исчез, оставляя недоумение и пустоту.

- Какого хрена! – орал снаружи Гри, надрывая свою луженую глотку. – Вам что другого места не нашлось? Ну и что, что традиция! Сейчас вы этой традицией у меня оба схлопочете по самому нужному всем особям мужского пола, вне зависимости от расы!

- Блин! – повернулась я на другой бок, сильно зажмурившись. – В кои-то веки встретилась с другом, а тут концерты, как в марте под валерианку.

Но вставать и выяснять подробности мне не хотелось. А хотелось снова провалиться в сон и вернуться в тепло надежных рук. И моя мечта сбылась.

Мы обнимались, глядя в глаза друг друга и безмолвно переговариваясь, и были душой за тысячу километров от этого места.

Свет в избушке стал немного ярче. Сердце громко колотилось в груди, перед глазами все плыло. Я не помню, кто первый потянулся к поцелую. Кажется, я. Или он? Или мы оба?

Да какая разница! Главное, что я мечтала, грезила быть с ним рядом. Ощутить его губы, руки и желание. Я любила его, как друга, раньше, теперь хотела любить, как мужчину. Но хотел ли этого Грегори?

Да! Сто раз да! Он хотел этого не меньше меня. Он сграбастал меня всю, приподнимая и целуя так, что закружилась голова. Он обращался с моими губами, словно ласкал лепестки роз, его пальцы гладили мою шею и грудь, будто ничего более драгоценного у него в жизни не было.

Его не смущало ни мое тело, ни мои шрамы, ни то, как я выглядела, и кем я была… или не была. Он просто был со мной, с Зоей, с девочкой, с которой повзрослел, и которая превратилась в девушку и теперь горела желанием стать с ним женщиной.

Я и оглянуться не успела, как Грегори извернувшись, улегся на мое спальное место, уложив меня поверх себя. А дальше началось нечто восхитительное и невообразимое, настоящий хаос. Полузакрыв глаза, любимый ласкал мою грудь губами и языком, доводя меня до отчаянно-громких стонов. Нежа мое тело, он не пропустил ни местечка за ушами, ни плеч, ни тонких ключиц, ни чувствительного подрагивающего живота.