Как я отыскал Ливингстона

Доктор, положивши свое оружие, сказал им, что он не мгванец и не араб, а белый; что ни арабы, ни вингванцы не бывают такого цвета; что мы белые, совершенно отличные от всех племен, каких им приходилось видеть; что ни один черный никогда не потерпел обиды от белого. Эти слова произвели, по-видимому, сильное впечатление, так как, после небольших отговорок, пьяный молодой человек и его не менее пьяный батюшка согласились усесться и поговорить спокойно. В своей беседе с нами они весьма часто упоминали о Момбо, сыне Кизесы, султана Музиму, который был бесчеловечно убит. «Да, бесчеловечно убит!» восклицали они много раз на своем родном языке, сопровождая свои слова мимическим изображением смерти несчастного юноши.

Ливингстон продолжал говорить с ним кротким, отеческим тоном, и их громкие восклицания против жестокости арабов готовы были умолкнуть, когда старый султан вскочил и в волнения стал ходить взад и вперед; при одном из своих поворотов он умышленно ударил себя в ногу острым концом своего копья и затем закричал, что вангванец ранил его.

При этом крике половина толпы быстро бросилась бежать, но одна из женщин, несшая в руках большую палку с ящерицею, вырезанною на конце, начала бранить султана с таким усердием, какое только позволял ее проворный язык, и обвиняла его в том, что он желал, чтоб их всех перебили; другая из женщин присоединилась к ней, советуя ему быть смирным и принять подарок, предлагаемый нами.

Но очевидно, немногого не доставало, чтобы все люди, присутствующие в этой маленькой долине, вступили в кровавый бой. Терпеливое и кроткое обращение более чем что-либо другое заставляло людей забывать о кровопролитии даже в ту минуту, когда было всего менее надежды на дружественное примирение; наконец, нам удалось приобрести перевес, и султан с своим сыном весело отправились назад.

Пока доктор разговаривал с ними и старался утишать их свирепость, я успел снять палатки, стащить на воду лодки и перенести на них груз, и когда переговоры окончились мирно, я попросил доктора прыгнуть в бот, так как видимое примирение было лишь затишьем перед бурею; кроме того, говорил я, на боте есть два или три труса, которые в случае нового нападения не постыдятся покинуть нас.

Часа в четыре с половиной пополудни мы начали переправляться через озеро от мысы Лувумбы: в 8 часов пополудни мы завидели мыс Панца, составляющий северную оконечность острова Музиму, в 6 часов утра мы были на юг от Бикари, плывя к Мукунгу в Урунди, куда и прибыли в 10 часов утра. Мы употребили 17 1/2 часов, для переправы через озеро, которое, принимая 2 мили хода в час, может быть принято 35 миль в ширину по прямому направлению и немного более 43-х миль от мыса Лувумбы.

11-го декабря, после семичасового плаванья, мы снова прибыли в живописную Засси; 12-го достигли прелестной Ниазангской бухты, а в 11 часов утра обогнули Бангве и увидели пред собою Уджиджи.

Мы вошли в гавань весьма тихо, без обычной стрельбы, так как у нас ощущался недостаток в порохе и пулях.

Когда мы высадились на берег, то арабские вельможи и наши солдаты вышли к берегу, чтобы приветствовать нас.

Мабруки имел весьма многое рассказать нам о том, что случилось во время нашего отсутствия. Этот верный человек, попечению которого мы оставили дом Ливингстона, исполнил свою обязанность в высшей степени добросовестно. Калулу ошпарился и имел еще на спине страшный ряд язв. Мабруки заковал Марору в цепи за то, что тот ранил одного из ослов. Билали, трусливый заика и хвастун, произвел беспорядки на площади, за что Мабруки сильно побил его палкой. Но всего радостнее было письмо, помеченное 11-м июня, полученное мною от американского консула в Занзибаре и содержавшее в себе телеграммы из Парижа от 22-го апреля того же года! Бедный Ливингстон воскликнул: «А ко мне нет ничего! Как приятно иметь истинного и верного друга!»

Наше путешествие по Танганике продолжалось 28 дней, в течение которых мы проплыли более 300 миль водою.

ГЛАВА XIV ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ И ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ

Теперь в отдельной главе, специально посвященной этому предмету, мы расскажем новые факты, открытые нами с тех пор, как мы покинули Уианцы или Мадунга Мкали и относящиеся к областям: Униамвези. Укононго, Укавенди, Увинце, Угге, Укаранге, Уджиджи, Урунди, Усове, Укарамбе, Угоме, Угугге, Вуе и Маниуиеме.