Как я отыскал Ливингстона

При переправе через поток, который, как я говорил, протекал близ стен города, жителям Зимбамуэни удалось вполне удовлетворить своему любопытству и разглядеть «великого мизунгу»: опередившие меня, мои многочисленные караваны, совершенно непростительно и неосновательно успели распространить слух о моем громадном богатстве и имуществе, вследствие чего я сделался предметом всеобщего внимания. Одно время берега были покрыты тысячами глазеющих туземцев; глагол «глядеть», как имя существительное, мог быть перечислен с самыми разнообразными прилагательными, как напр.: — взгляд решительный, наглый, скрытный, скромный, лукавый и мимоходом брошенный. Воины султанши, держа в одной руке копье, лук и ружье, другою, обнимая своих почтенных друзей и напоминая собою классические группы, тихо передавали им свои впечатления относительно моей одежды и цвета кожи.

Так как нам необходимо было пересмотреть багаж, починить седла и полечить некоторых животных, спины которых пришли в самое жалкое состояние, то я решил продлить нашу стоянку на два дня. Провизии в Зимбамуэни было вдоволь, хотя она получалась по сравнительно дорогой цене.

Распаковав кладь, находившуюся под присмотром Макандат мы, против ожидания, нашли ее в хорошем состоянии: то, что недавно было смочено благодаря полному разгару сезона мазики, успело уже высохнуть. Зато многие другие ценные вещи, как например чехлы для амуниции, футляры для ружей и чай сильно испортились; недосмотр этот я отнес к небрежности Шау, который при переводе ослов через глубокие, наполненные водою равнины, не подумал о том, чтобы облегчить им груз. Когда призвал Шау к себе в палатку, чтобы показать ему все причиненные мне убытки, он неожиданно пришел в большое раздражение, упрекнул меня в требовании от него непосильной работы, в невозможности угодить мне, и окончил свою грозную речь высказанным желанием покинуть меня и вернуться с первым встретившимся караваном. В ответ на это я заметил ему, что, так как он выказал себя вполне беззаботным и нерадивым, любящим свой покой больше труда, то поэтому я не имею ничего против того, чтобы он меня покинул, оставив, конечно, у меня весь свой багаж в счет денег, забранных им у меня еще в Занзибаре. Это категорическое объявление моего намерения быстро успокоило Шау, не прошло и нескольких часов, как он уже снова деятельно исполнял мои приказания, вполне примиренный со мною. На следующий день я впервые убедился, что моя акклиматизация к лихорадкам, свирепствующим в болотах Арканзаса, оказалась бессильной против мукунгуру восточной Африки. Первые симптомы этой болезни африканского характера у меня проявились в 10 ч. пополудни. Я почувствовал во-первых полное недомогание и склонность ко сну, во-вторых боль спины, которая, начиная с поясницы, поднималась по позвоночному столбу, распространялась по ребрам и с сильною болью отзывалась в плечах; третий припадок проявился в ознобе всего тела, который быстро сменился тяжелою болью и кружением головы, биением висков и бредом, который сопровождался роем видений и искажал все окружающие меня предметы. К десяти часам этот последний припадок мукунгуру, достигший страшной силы, оставил меня.

Лекарство, принимаемое мною после припадка последовательно три утра кряду, было то же, которым я успешно излечил себя в Арканзасе: пятнадцатигранное количество хинина я делил на три дозы, по пяти гран каждая; первую дозу я принимал тотчас после действия принятого мною на ночь слабительного, а затем в продолжение дня остальные приемы. Я должен заметить, что это лекарство чрезвычайно помогало и мне и другим, заболевшим в лагере. Прием этого лекарства может безбоязненно продолжаться во все время мукунгуры и после в продолжение нескольких дней по исходе болезни.

На третий день наш лагерь посетили послы ее величества султанши Зимбамуэни; они явились от ее имени с требованием дани, которую в случае надобности могли потребовать даже силою. Им, а следовательно и госпоже Зимбамуэни, было передано, что нам известен их обычай, которым владетель караванов обязывается оплачивать дань один раз, что сколько помнится, было уже исполнено мусунгой (Фаркугаром), и потому платить другой раз у меня нет желания. Послы ответили на это «нгема» («очень хорошо») и удалились, обещая передать мой ответ своей госпоже. Это вовсе не было однако «в действительности очень хорошо»; в следующей главе, мы увидим, как женственная Зимбамуэни, воспользовавшись неблагоприятными для меня обстоятельствами, заставила меня заплатить. На этом я покончу главу различных приключений, испытанных нами во время нашего прохождения по приморской области.

ГЛАВА V ДО УГОГО