Как я перестал быть Достоевским

Передав пакет с подарками маме, которая больше была похожа на старшую сестру, Кристя помахала нам на прощанье букетом и захлопнула дверцу машины. Сверкающий лаком тёмно-зеленый автомобиль, мгновенно набрав скорость, скрылся из глаз.

Я шёл домой и без конца улыбался. Я был счастлив. Огорчало только то, что завтра воскресенье. Значит, ещё больше суток я не увижу Кристину.

Вечером на своей страничке в соцсетях Кристина выложила фото и видео с праздника. Под ними набралось изрядное количество восторженных отзывов. Я тоже написал пару слов о том, что всё было круто.

***

В воскресенье нас навестила бабушка, баб Таня, и принесла только что испечённый пирог с капустой. По этому поводу у нас случился семейный обед – событие, которое бывает крайне редко. Мама как раз в кои-то веки сварила борщ, а мы с Кирей сделали салат. Так что обед получился королевский. На неделе родителям некогда готовить, и мы питаемся полуфабрикатами или обедаем у бабТани. Она живёт в нашем же подъезде, только двумя этажами ниже, на пятом. Правда, отец не одобряет, если мы зависаем у неё. Считает, что нечего зря напрягать пожилого человека. Поэтому чаще мы сами готовим простые блюда, типа яичницы, макарон или жареной картошки. И даже радуем ужином усталых родителей.

За столом нас с Кирюхой, как всегда, хвалили. Мама с папой уверяли, что они за нами как за каменной стеной. Что из нас вырастут разумные и ответственные взрослые. Раньше наши уши розовели от похвал, а теперь эти слова стали неизменным атрибутом домашних обедов, и мы с братом только иронично переглядывались. Чтобы стать разумными и ответственными взрослыми, мало выполнять домашние обязанности и не перечить родителям и учителям.

Хлопоты по хозяйству в нашей семье были распределены поровну. Если я всю неделю мыл посуду, Кирилл в это время следил за чистотой в квартире. На следующей неделе менялись. С некоторых пор повезло тому, чья очередь была мыть посуду. Родители наконец-то обзавелись посудомоечной машиной.

Судьба наносит удар

Загрузив посуду в посудомойку, я задумался, чем же заняться, чтобы скорее пролетело время. Но тут как раз позвонила Оля и сказала, чтобы я выходил во двор, есть важный разговор. Заинтриговала, короче.

Когда я выкатился из подъезда, Оля уже ждала меня на детской площадке. Несмотря на начало ноября, день был солнечным и тёплым. И я ощущал себя везунчиком. Оставалось всего полдня, вечер и ночь, а утром я снова увижу Кристину. Не буду стесняться, сразу подойду, и мы продолжим вчерашний разговор.

Оля вынула из кармана коробочку, которая показалась мне знакомой.

– Ты купила себе эйр-подсы? Классная штука.

– Это твои наушники, Федя, – грустно сказала Оля. – У Кристины не хватило духу самой их тебе вернуть.

– С чего вдруг?

– Она не хочет больше с тобой общаться. Ты ей неинтересен. Ты никакой. К тому же занудный до отвращения и слишком навязчивый. Душнила. Это её слова. Правда, она просила не передавать их тебе, но ты мне друг… В общем, ей хочется, чтобы ты от неё отстал. Без обид.

– Но вчера она говорила совсем другое. Почему нельзя просто дружить? У нас столько общих интересов, одна математика чего стоит.

– Вчера она была гостеприимной хозяйкой и всем говорила приятные слова. Не веришь, сам у неё спроси. Только я бы на твоём месте унижаться не стала. Бери наушники, и я пойду. Бай!

– Подожди Оля! Скажи честно, я душнила?

–Немножко есть. Ты такой весь правильный, что иногда хочется учебником по башке стукнуть. Особенно когда о чем-то долго и нудно рассказываешь, не упуская ни малейшей детали. А как домашку объясняешь с высоты своего профессорского уровня, это вообще жесть. Или, помнишь, когда в поход классом собирались, и Маргоша тебя ответственным назначила? Ты так носился с этой подготовкой, со списками кому чего приносить, что всех достал. Не зря же тебя Достоевским прозвали. Ну мы-то привычные, а Кристя новенькая, прибалдела слегка и решила соблюдать дистанцию. Не обижайся на неё, привыкнет.

Оля встала и пошла к своему подъезду. А я остался. Внутри образовалась странная пустота. Как будто проткнули воздушный шарик, и он медленно сдувался, пытаясь делать нелепые судорожные движения, которые получались всё хуже и хуже. Ещё немного, и я просто упал бы бесформенной тряпочкой рядом с детской песочницей.

Потом пустота в груди стала заполняться болью. Как с этой болью жить? Мне даже поделиться не с кем. Друг Лёнька? Он ещё прошлой весной уехал с родителями в другую страну. И вряд ли мы когда-нибудь увидимся. Ребята из секции хорошие, но не настолько свои, чтобы с ними откровенничать. Да и бываю я там теперь нечасто.