Как я съел собаку

Как все-таки здорово русские моряки умели топить собственные корабли! Нет, они замечательно умели делать все, что нужно, но это — они делали особенно талантливо. Я не имею в виду то, как топили черноморский флот, ну, с целью перегородить входы в…. Нет, нет. Я имею в виду…. Все было здорово. Но либо разведка оплошала, либо телеграмма не дошла, либо забыли предупредить, и крейсер, без сопровождения, попал в туман…. А там — западня, в смысле вражеская эскадра. Кругом враги. А мы против всех. Всегда! Одни. В западне! Против всех! Ёё..ё..ёлки..и! И тогда уже…, кроме шуток. Тогда уже…. Если кругом враги…. Тогда — ооо..о..о..о! Тогда — огонь из всех орудий и наши комендоры — самые лучшие. И во всех казематах, у каждого орудия, истекая кровью и потом, быстро и точно, среди всего этого ада — они…! И вот уже один вражеский эсминец пошел ко дну, один крейсер уходит из боя, кренясь и горя, еще два корабля сильно потрепаны, а мы еще бьем из трех пушек. Кругом все красно, все красно, и ночь уже отступает, и вот-вот рассвет. Вот уже…. Но кончились снаряды. Командир белоснежным платком протирает внутреннюю часть фуражки, надевает на забинтованное плечо белый китель в крестах и звездах, записывает последнюю запись в журнал.

— Ну что, Сережа — спрашивает он штурмана.

— Предлагают сдаться, их флагман горит, но они подняли флаги…

— Хорошо дрались матросики, мои матросы… — говорит капитан. — Все, Сережа,…да….

— Понятно, Алексей Дмитриевич, все были готовы, все надели первый срок…

А на искореженной палубе стояли, сидели, лежали, кто-то, шатаясь, шел…. Русские моряки — герои… настоящие. Настоящие. Они курили или умирали от ран, а молоденький мичман и пара усатых старшин шли открывать кингстоны. А командир стоял на мостике…! И всходило солнце… над дымами, над Андреевским флагом.

А в это время на английском (или немецком, да хоть на японском) флагмане команда тушила пожар, суетилась…. А адмирал спрашивал какого-нибудь офицера

— Ну что там русские Молчат

— Молчат, сэр. У них, видимо, закончился боезапас.

— Да..а..а…. Как они дрались а…! Как дрались! Мне бы таких моряков. Вы приготовьте все, приготовьте каюту для русского капитана. Надо принять всех на борт, я хочу посмотреть на этих моряков.

— Простите, сэр, но…… они утонули.

— То есть как Вы сигналили им, что мы….

— Да, сэр,… но они…, мы видели их — все в парадной форме…, видимо, открыли кингстоны…

— Утонули, что ли Все

— Все, сэр.

— Стоп! А какой смысл Бой же уже закончился.

— Утонули, сэр, только бескозырки на воде.

— Не понял…. Я не понял. Смысла-то нет…. Ну надо же! Ну… вы… там… отсалютуйте. Все-таки классные моряки были…. Зачем Стрельните из пушки… в честь…. Непонятно.

И действительно! Был корабль большой…. Вот интересно — Александр Матросов…. Был солдат, но Матросов…. Тоже открыл свои кингстоны. И так, скрипнув зубами, ррраз…. Страшно.

Вот и я однажды защитил Родину. Один. Лично сам. Да-да! Я был… в бою, скорее, конечно, это был бой, но я его выиграл, не оставив врагу никаких шансов.

В проливе Лаперуза к нам со стороны острова Хоккайдо подлетел маленький самолетик. Его, видимо, просто послали посмотреть на нас поближе. Он, не долетев до нас, стал разворачиваться, и я увидел летчика. Голову. Лицо в очках — японский летчик. И на какую-то секундочку он взглянул на меня, и я, не думая, моментально,… раз — и показал ему руками……, в смысле — хрена тебе! Он тут же развернулся и улетел к Японии, а я победил. Вот и все.

Это был наш поединок. Хотя я понимаю, что у японца были заняты руки, но я… все равно победил. У меня была реакция лучше…, в общем, победил, а победителя не….

Ребята, с которыми я служил, все хотели домой. Даже те, у кого и дома-то не было. Просто нужно было хотеть. Хотеть домой было проще и понятнее всего.

В голове все время звучало Хочудомой, хочудомой, хочудомой. Хочу есть и хочудомой, хочу спать и хочудомой, все время, все время, как стук колес в поезде. Этот стук то слышно, то не слышно, он то приятен, то невыносим, но он все время есть, когда ты в поезде, конечно.

Ребята шили форму, готовились приехать в свой городок или поселок. Корабль по ночам превращался в мастерскую. Везде шлифовали бляхи и точили каблуки, рисовали альбомы — готовились. Весь последний год службы уходил на подготовку к возвращению домой.

Клеши делались — сорок сантиметров, в клеши вшивались гитарные струны, чтобы они были всегда натянуты, в стрелки брюк насыпали воск и утюжили. С приборов соскребали фосфорную краску, смешивали с эпоксидной смолой и обводили этой смесью буквы на ленточке бескозырки. Зачем Чтобы светились в темноте. Манжеты подшивали бархатом. Лучше всего синим, черным или красным. Зеленым — лажа, но если ничего другого не было, шили зеленый. Ленточки свисали… ниже пояса. В общем — красота!

И вот все это продумывалось, готовилось, тщательно пряталось в тайниках, украдывалось, оберегалось…, ужас.