Как я убил Плутон и почему это было неизбежно

Однако у большинства людей нет какого-то особого интереса в Солнечной системе. Единственная классификационная схема, о которой они имеют хоть какое-то представление, это слово "планета". Они узнают, что такое планета, а также сколько планет в нашей Солнечной системе и как они называются. Все их представление о Солнечной системе, о том, как наш крохотный уголок "вписывается" в огромную Вселенную, умещаются в одном слове – планета. В таком случае определение планеты должно нести в себе самое полное описание Солнечной системы, какое только возможно в одном слове.

Если вы представляете Солнечную систему как пространство, включающее в себя восемь планет – или, даже лучше, четыре планеты земного типа и четыре планеты-гиганта, — а также невероятно большое количество астероидов и невероятно большое количество объектов пояса Койпера, вы получаете довольно полное и сложное описание нашей родной Вселенной. Понять, как Солнечная система стала именно такой, — одна из ключевых задач огромного числа современных астрономов. Но если, с другой стороны, вы представляете Солнечную систему как пространство, в котором есть восемь предметов, которые имеют форму шара, предметы, которые поменьше и не совсем шарообразные, вы получаете относительно тривиальную картину вселенной, окружающей нас. Здесь нет ничего важного для исследования: на протяжении многих столетий мы знаем, что благодаря гравитации огромные предметы в космосе приобретают форму сферы.

Иногда вам даже не нужно искать такие сложные доводы. Если вам удалось найти человека, в сознании которого еще не утвердилась идея о том, что Плутон имеет полное право называться планетой, у вас есть шанс правильно преподнести ему знания с самого начала. Вот Лайла, к примеру. Куда бы я ни шел, после того как Международный астрономический союз принял решение о судьбе Плутона, люди непременно хотели узнать у меня, считаю ли я, что с Плутоном обошлись справедливо. Полагал ли я, что Плутон был на самом деле планетой? Спустя несколько недель после таких вопросов я научил Лайлу отвечать за меня.

"Лайла, скажи, Плутон – это планета?" — спрашиваю я, начиная нашу отработанную шутку.

Она хмурится и трясет головой.

"Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет".

Когда она повзрослела, мы не остановились на достигнутом: "Так что такое Плутон, Лайла?"

"Он не настоящая собачка. Он карликовая собачка".

Мои друзья, услышав такое, сразу же начинали смеяться, а потом неизменно отправлялись покупать Лайле плюшевых Плуто (герой диснеевского мультфильма. — Прим. пер). Разумеется, у нее был перебор с плюшевыми собаками, но также у нее была целая коллекция девяти планет. Сначала она определяла, который из девяти маленьких кругов на любой картинке, которая попадала ей в руки, является Плутоном и сразу же заявляла: "Плутон – это карликовая собачка". Смех после этого становился таким заразительным, что и я с трудом сдерживался.

Один мой приятель очень беспокоился, как поведет себя Лайла, когда вырастет и узнает, что я "убил" планету. "Что подумает Лайла, — спросил он меня, — когда узнает, что Плутон не является планетой по твоей вине?"

"Я знаю, что будет, — ответил я. — Классе во втором или третьем, когда она узнает о планетах, она придет домой и скажет: "Папочка, сегодня мы проходили восемь планет", тогда я ей отвечу: "Лайла, представляешь, когда ты появилась на свет, все мы думали, что планет девять или даже десять". Она посмотрит на меня, покачает головой и скажет: "Да, какие же взрослые глупые".

Теперь, когда Ксена, так же как и Плутон, была официально признана карликовой планетой, она наконец-то получила официальное имя. Выбор был необычайно велик, но Чед, Дэвид и я решили, что, поскольку (по крайней мере в наших умах) Ксена занимала стойкую позицию десятой планеты целый год, мы должны дать ей греческое или латинское имя, как и у всех других планет. Однако проблема заключалась в том, что таких имен осталось совсем мало. В прежние времена, в XIX веке, когда впервые были обнаружены астероиды, без всяких сомнений, их называли планетами. Люди хотели называть их греческими или римскими именами, как и другие планеты. Они перебрали имена практически всех богов и богинь, а также имена менее важных божеств. Каждый раз, когда находишь, кажется, очень подходящее имя и проверяешь его в базе данных астероидов, то видишь, что оно уже было использовано. И так постоянно. Наконец, Дэвид написал небольшую компьютерную программу, которая позволяла соотнести названия астероидов со всеми именами греческих и римских богов и богинь, чтобы мы сразу могли понять, какие из имен – если они есть – не заняты.