Как я вам нравлюсь теперь?

Все заказали закуски, но ни одна из них не подходила для вегетарианцев.

– Я буду оливки, – сказала я официанту. Налила еще вина. Первый бокал исчез неожиданно быстро. Второй я осушила за минуту.

Мы совершили ошибку, спросив у Найджела, чем он занимается: он пустился в подробные объяснения. Мы с Томом кивали и повторяли «да, конечно», хотя я не смогла бы ответить, в чем состоит его работа, даже если бы кто-то приставил пистолет к голове моих родителей. Что-то в Сити, связано с финансами, но он не банкир – Найджел упорно это подчеркивал.

– Дорогой, всем наплевать, – сказала Ди, и мы снова рассмеялись.

– Я все еще не могу поверить, что тебя правда зовут Найджел, – сказала я. В этот момент я осознала, что я пьянее, чем думала.

Ди издала восторженный вопль, а Найджел, надо отдать ему должное, покачал головой и рассмеялся.

– Меня назвали в честь актера из фильма «Огненные колесницы», – пояснил он. – Мои родители родом из Биркенхеда[6].

Я прослушала объяснение, потому что придумала чумовую шутку. Перегнувшись через весь стол, я радостно сообщила:

– Тебе нужно было работать контролером в поезде. И когда ты пробивал бы пассажирам билет, они бы пели: «в моем билете дыра, дорогой Найджел, дорогой Найджел»[7].

Ди с Найджелом рассмеялись, а Том нет. Он до боли сжал мою ногу под столом, и я не понимала, то ли это означает «классная шутка», то ли «заткнись на хрен, ты меня бесишь». Я вылила остатки бутылки в свой бокал и задумалась, может ли это означать оба варианта сразу.

Принесли еду, и я заказала нам еще одну бутылку. Вернее, не нам, а мне, потому что мне отчаянно хотелось забыться. Никто не назовет тебя неудачником, если ты пьешь очень много французского мерло в ресторане, где цены на закуски начинаются от десяти фунтов. Я поглощала оливку за оливкой и наблюдала за тем, как Найджел любит Ди, а Ди – Найджела. Он все время прикасался к ней. Они все время так или иначе находились в физическом контакте. Когда она говорила, он смотрел на ее губы с выражением искреннего обожания. Я налила себе еще бокал и отправила за щеку оливку, вспоминая, как Том когда-то смотрел на меня с таким же восхищением. Когда мы путешествовали по Америке после встречи в Седоне, я не раз замечала это. Время от времени он смотрел на меня именно так, как сейчас Найджел смотрел на Ди. Это стало нашей маленькой игрой. «Что такое?» – спрашивала я, поймав его взгляд. Он улыбался и отвечал: «Ничего». А потом мы улыбались, потому что оба прекрасно знали, что за этим скрывается. Мы влюбились друг в друга, но пока еще не решались открыто в этом признаться. «Ничего» на самом деле означало «все». Но теперь Том больше не смотрит на меня так – даже когда его член находится у меня во рту.

Сбоку от меня Том, причмокивая, расправлялся с тарелкой мидий – меня аж передернуло: никогда не попрошу его об оральном сексе. Не то чтобы он предлагал. Он однажды сказал, что я на вкус странная, и на этом все закончилось. Мой бокал снова опустел, и я исправила ситуацию. Оливки закончились. Давно ли? Я опустила палец в масло в миске и принялась вылавливать кусочки перца.

Здесь было сильное эхо, и голоса смешивались под потолком. Найджел спросил Тома, кем он работает, и пришел в восторг, узнав, что тот журналист и пишет о путешествиях. Все всегда приходят в восторг от работы Тома, а он обожает рассказывать о ней, и тогда все еще больше захлебываются от восторга и зависти. Разговор зашел о поездках, и Том с Найджелом с радостью выяснили, что бывали в одних и тех же местах. Завязалось дружеское состязание, кто расскажет наиболее интересную историю из путешествий. Мы с Ди переглянулись и скривились. Она лишь однажды была за границей – когда нам было двадцать три, мы опрометчиво отправились в Испанию. В первую же ночь мы отравились и по очереди бегали к мусорному ведру, когда туалет был занят.

– В Японии меня больше всего поразило то…

– Камбоджа? Да, конечно. А ты был?..

– Аргентинский стейк? О да. Просто супер. Пальчики оближешь.

– Это не мой любимый водопад. Мой любимый – это… мало кто знает о нем…

Я придвинула стул поближе к Ди.

– Помнишь, как у нас было одно ведро на двоих вместо унитаза? – спросила я.

– С тех пор я ни разу не ездила за границу.

Я подняла бокал с вином и осушила все до капли. Принесли еду, и мужчины отвлеклись от выяснения, какой китайский ресторан в Шанхае лучший. Мне пришлось заказать пирог с козьим сыром, хотя я терпеть не могу козий сыр. Но у них больше ничего не было. Я начала выковыривать кусочки сыра так, чтобы Том не заметил, потому что его раздражает сам факт, что я вегетарианка. Но горький запах пропитал весь пирог, и я просто размазала его по тарелке. Я стащила одну картофелину из тарелки Тома, он возмутился и сказал, чтобы я заказала себе собственную порцию. Пришла очередь третьей бутылки вина, и Том странно посмотрел на меня. Но мне казалось, что со мной все в порядке. Я не пьяна. Да даже если пьяна – что тут такого? Еду унесли, и я, перегнувшись через стол, клятвенно обещала Ди, что организую для нее лучший бэби шауэр в мире.