Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир

И вдруг я стала замечать, что по вечерам, особенно в те вечера, когда печка не хотела разгораться или девочки не в состоянии были её растопить, в спальню к нам заходит какоё-то мужчина и кто-нибудь из старших мальчиков. Они приносили сухие дрова и хорошо растапливали печку, которая обогревала комнату и всех нас до тех пор, пока в ней горели дрова или торф. Девочки меня тоже усаживали возле печки, поэтому я имела возможность осматривать всех, кто возле неё находился. Я часто «видела» курившего мужчину, одетого в тулуп и шапку-ушанку. Бывали и старшие мальчики. Как я узнала впоследствии, это были истопник и дежурный по дому старший ученик интерната. Но в то время я этого не знала, поэтому не понимала, почему одним мальчикам и даже взрослому мужчине можно заходить в спальню к девочкам, а другим мальчикам, даже младшего возраста, нельзя заходить.

Кто же мог объяснить мне все непонятные и противоречивые обстоятельства? Никто. А между тем они меня волновали, ибо я хотела знать обо всём, что меня окружало. К мужчине же, который приносил дрова, растапливал печку, закутывал меня в свой тулуп, когда видел, что я замёрзла, я вскоре даже по-детски привязалась, как будто к родному человеку. Он, конечно, знал, что я приехала в школу с дядей, который оставил меня в школе помимо моего желания, — наверно, поэтому он относился ко мне очень хорошо. Часто он угощал меня маковниками и никогда не забывал позвать к печке, когда она хорошо горела. следовательно, я ничего не имела против того, чтобы он почаще заходил в спальню, но только не понимала, почему ему можно заходить, а некоторым другим, по-моему хорошим, мальчикам нельзя заходить в спальню. Хорошими они мне казались потому, что не обижали меня, я даже относилась сочувственно, когда плохие мальчики – быть может, случайно, а быть может, в порыве озорства – толкали меня, отнимали куклу, игрушечные корзинки или бусы; все эти вещи мне дарили старшие девочки или сотрудники – учителя, воспитатели. Что это были сотрудники школы, я в то время не совсем себе уясняла, я понимала так, что это уже совсем взрослые люди, поэтому они живут в отдельных от учеников комнатах.

Припоминаю и ещё одно интересное событие, с которым я впервые в жизни столкнулась, но не поняла его так, как следовало бы понять.

В школе готовились к какому-то необычному событию: это я поняла потому, что мы все купались, получили не только чистое бельё, но даже праздничные шерстяные платья. Мне наконец дали моё домашнее платье, что очень обрадовало меня, и сначала я подумала, что меня могут отослать к дяде. Кто-то из старших девочек подарил мне ленту для банта на волосы. Все были весёлые, добрые. Это настроение выражалось в том, что все были оживлены, прихорашивались, убирали комнаты и всё это делалось дружно и хорошо. Было и кое-что другое, непонятное мне, но привлекавшее моё внимание тем, что в большой комнате (зале) как будто во что-то играли и старшие и младшие ученики. Теперь могу предположить, что это были последние репетиции и другие приготовления к вечеру.

Наконец, девочки позвали меня в зал, где уже находились люди, там были и ученики и сотрудники. Мне показывали, что на середине стола стоит с детства мне знакомое дерево с иголками вместо листьев, но теперь украшенное различными игрушками: корзинками, домиками, бусами и ещё какими-то игрушками, которых я не видела раньше. Я была чрезвычайно удивлена тем, что в комнате вдруг выросло дерево, да ещё с игрушками, бусами. Как это могло случиться, чтобы зимой в комнате выросло дерево? Никто не догадался показать мне каким образом установили в зале ёлку, поэтому я подумала, что она выросла прямо из под пола.

Потом меня взяли с двух сторон за руки и все начали кружиться вокруг удивительного дерева. Дети топали ногами; неясный гул как будто очень слабых, отдалённых звуков ударял мне в уши, отчего я чувствовала себя не особенно хорошо: мне казалось, что какие-то хотя и не сильные, но тем не менее ощутимые толчки попадают мне в уши из окружающего воздуха. Мне так же не очень нравилось кружиться вокруг дерева и неизвестно зачем топать ногами. Мне даже скучно было от всего этого, ибо я не знала, что именно я делаю, а в таких случаях я всегда чувствовала себя, как я могу теперь определить своё состояние, как-то неестественно, принуждённо, и сама себе казалась неприятной.

Другие дети или взрослые тоже казались мне неприятными, когда я не понимала того, что они делали. Я с нетерпением ждала, чтобы меня скорее отпустили и больше не звали так скучно играть.