Как игрушки пошли учиться

Приходил он еще раза два, но после того, как дежурный сделал ему психологическое внушение с применением колена, исчез.

И хоть Левку мы больше не видели, но его присутствие все время чувствовалось: то на столе новое пятно появится, то исчезнет пробирка с реактивом, то приготовленный опыт окажется на полу...

Долго мы караулили Левку, но он такой хитрый — ужас! — пробирался в кабинет только тогда, когда там никого не было.

Однажды пришли мы пораньше, кое-что приготовить к занятиям. Открываем кабинет, а там! — кошмар, вонь, дым и ни зги не видно. Тут в дыму Левка на нас и вылетел.

— Ага! — говорим.— Ты что наделал?

— Ничего,— отвечает.— Опыт химический. Получилась реакция с выделением тепловой энергии.

От такого нахальства мы чуть совсем не задохнулись. Выскочили на площадку, а Левку кто-то успел за куртку схватить.

— Вот теперь-то,— говорим,— мы уж тебе выделим энергию!

Поднес Юра Фитиль к Левкиному носу кулак и спрашивает:

— А известно ли тебе, химик; что такое плюмбум?

Левка завертелся ужом, рванулся, кто-то кинулся наперерез, и в эту самую критическую минуту «пес-рыцарь» зашатался и с пушечным грохотом закувыркался по мраморной лестнице.

Будь на его месте другая статуя, она бы никогда не разбилась на столько кусков. Но что хорошего ждать от мрачного средневековья?

Мы смотрели на бренные останки и думали о том, что хорошо было Александру Невскому: бей себе рыцарей на Чудском озере сколько влезет — и ни тебе директора, ни завхоза.

Левка хотел было удрать, но, видя, что нам теперь не до него, остался.

— Надо срочно клеить,— наконец произнес староста.— Может, казеином попробовать? За ночь высохнет, а, когда развалится, мы будем уже ни при чем.

— Казеин не возьмет,— сказал кто-то.— Лучше «Универсальный».

— «Универсальный» слаб. Тут надо клей «БФ».

— А какой? «Бээфы» бывают разные.

Заспорили мы, зашумели, а Левка и говорит:

— Натворили дел, голубчики! Художественное произведение кокнули, историческую редкость — вдребезги, а знаете, сколько статуя стоит?! Ладно, теперь слушайте. Если запишете меня в кружок, завтра к вечеру рыцарь будет как новенький. У меня сосед химик, как раз по клеям специалист. Он все что хочешь сделает — не то что рыцаря, автомобиль склеит.

— Ну, это ты того...— говорим,— загнул насчет автомобиля, но если сосед и правда склеит рыцаря, обещаем все в полном составе просить за тебя Борника («Борник» — это Борис Николаевич, руководитель кружка).

— Тогда собирайте куски и пошли. А насчет автомобиля я не вру. Сосед все что хочешь склеит.

Быстро убрав следы преступления, мы отнесли металлолом к Левке домой и разошлись. Настроение у всех было самое скверное. Мне этот рыцарь даже ночью снился. Сидел он за столом директора, щелкал костяшками на счетах и записывал что-то на своем щите. При этом голова его была сама по себе — стояла вместо письменного прибора. Глянул я на щит, а там единица и целый выводок нулей. За нулями, как собачонка за цыплятами, увязалось слово «рублей». Встал рыцарь, взмахнул мечом, а голова его со стола как заорет: «Ну, Чудобыльский, теперь ты за все ответишь! В кандалы его! В темницу! И пусть сидит, пока родители не принесут выкуп».

Не помню, как я досидел до последнего урока. Вечера я, разумеется, не дождался и прямо из школы побежал к Левке выяснять нашу дальнейшую судьбу. Позвонил к нему в дверь — тихо. Позвонил еще, и тут из соседней квартиры вопль: «Давай сюда! Дверь открыта. Только в комнату входить воспрещается!» Что за штучки? Вхожу в прихожую, открываю дверь, за которой Левка вопил,— ну и картина! — посреди комнаты зеленоватая лужа, в ней склянки, куски рыцаря и... сам Левка.

— Ты что,— говорю,— сидишь, как маленький? Немедленно вставай и отвечай: почему не сдержал обещание?

— Потому не сдержал,— отвечает,— что встать не могу.

— Ах так? Шутки шутить вздумал? Ну так я тебя сам подниму.

— Не... не поднимешь. Меня, брат, теперь и подъемным краном не возьмешь. Да и тебя тоже.

Не выдержал я, хотел шагнуть к этому типу, но... не тут-то было, мои ноги словно вросли в землю.

— Ну теперь и ты влип! — злорадно заявляет Левка.— Тебе остается одно — выпрыгнуть из ботинок на сухое место. Это ведь новейший клей. Из семейства эпоксидных смол. Им скоро дома будут склеивать. Возьмут стену, помажут — и к железным балкам шлеп! Быстро и дешево. А в этой луже, между прочим, не один клей, а целая дюжина собралась, и все разные. Совершенно неизвестная науке смесь. Между прочим, мое изобретение! Правда, я хотел взять с полки всего один пузырек, но они все вдруг как посыпались!.. Это, в общем, хорошо, что ты пришел, а то скучно! Я уже давно так сижу.

Левка говорил, а я тем временем лихорадочно пытался отодрать ботинки от пола. Гиблое дело! Оставалось одно — по Левкиному совету попробовать выпрыгнуть из ботинок. Не знаю, что вышло бы у вас, но я с первой же попытки сел. И сел накрепко.

— А ведь я предупреждал,— рассудительно заметил Левка.— Говорили тебе: входить воспрещается!

— Что же... теперь? — робко спросил я.

— Попытайся выскочить из брюк,— посоветовал Левка. Я представил себе, сколько мне бежать до дома, подумал о