Как Из Да́леча, Дале́ча, Из Чиста́ Поля...

Нельзя сказать, чтоб промеж них шибкое товарищество было. Товарищество промеж богатырей - птица редкая. Тут каждый сам за себя. И то сказать, вот, к примеру, пошлет его князь с Ильей и Добрыней степняков бить. Что они их побьют, в том спору нету, а вот как славой делиться? Не сочтешь ведь, кто скольких побил, кто первей прочих оказался. Конечно, если рать князь вел, али там воевода какой - вся слава им достанется. А то еще, иной, услышав, что богатырей трое было, скривится, да плечами пожмет. Эка, мол, невидаль, втроем степняков разогнали. Они бы еще вдесятером поперлись... Так что, слава, она - для одного.

Иван же Годинович, он князю родственником каким-то приходится. Князь ему - то ли стрый, то ли уй, то ли еще кто. От того у него иногда замашки нехорошие проявляются, как что не по нему - ино вздохнет тяжко, а ино и в ухо двинуть может. Непременно хочет всегда, чтоб по слову его было, даже когда не подумавши сказано. Вот он, Алешка, дело другое. Он тоже хочет, чтоб по его слову было, ан всегда наперед думает. И, конечно, коли с ним кто не согласен, в ухо не бьет. Даже если и следовало бы. Потому - характером мягкий, и князей в родственниках не имеет.

Подвинулся Алешка на лавке, - что ему, места жалко, что ли? - и спрашивает:

- А ты чего это, аки тать в ночи, крадешься?..

- Да, понимаешь... - Иван отвечает. - Пожрать охота, а князю на глаза попадаться - нет. Он, вишь, женить меня надумал, спасу нет. Силком гонит.

- Ишь ты, как оно выходит... А ты чего?

- А чего я?.. Я, как бы, не против... Только вот обстоятельство одно имеется...

- Это какое же?

- Такое, что, как говорится: где охота брать, за меня не дают; а где-то подают, ту я сам не беру...

Разобрало Алешку любопытство, только хотел насесть на Ивана да выспросить подробнее, на беду, князь того приметил. Махнул властно рукой, к себе подзываючи, а тому - что делать? Раз зовут, идти надобно. В княжьем тереме воля не своя.

Усадил князь Ивана рядом с собой, беседу завел. Корит будто в чем-то, а тот оправдывается. И, по всему видать, с пустым брюхом из-за стола встанет. Потому как князь все корит, а он все оправдывается.

Алешке же не до них совсем. Он, как Иван отошел, пуще прежнего огорчается. Не того князь жениться неволит. Ему, коли невмоготу, Алешку бы спросить, а он на Ивана взъелся. Вот ведь какая несправедливость получается. Оно, конечно, ежели вокруг себя на белый свет глянуть, так кругом - одна несправедливость и получается. Кого ни спроси, всяк чем-нибудь, да недоволен. А раз недоволен, откуда же справедливости взяться? Чего далеко ходить, когда вот оно - Иван Годинович за столом сидит, корку хлебную взять не решается, а Самсон уже так пузо набил, стол с его стороны приподымается. И мечет, и мечет в одну рожу, будто век его голодом морили...

В общем, как подумалось Алешке, так и случилось. Самсона под руки - за ноги из трапезной выволакивали, так облопался - идти не мог, а Ивана Годиновича князь за собой увел, пустобрюхим. Натучился, чем-то сильно недовольный, видать, и увел. Алешка же, в числе прочих, к себе подался, свалился на шкуру медвежью, да так и уснул, будто в омут провалился.

Спал бы да спал, ан, чем свет, в дверь громыхнуло. Глаза продрать не успел, - кого это там в такую рань принесло? - буркнуло с той стороны:

- Алешка, ты там живой, что ли? Али спишь еще?

Иван Годинович заявился. Не иначе, князь ему поручение какое дал. Важное, должно быть, коли с утра пораньше заявился.

- Заходи уж, коли пришел, - пробормотал неприветливо.

Тот дверку распахнул, протиснулся как-то боком, - это княжий-то родственник, - к лавке подобрался, присел тихонечко, упер ладони в колени, и в пол уставился. И весь вид у него какой-то виноватый, так что подумалось Алешке, не с добром пришел. Провинился, видать, Алешка перед князем, от того и прислал Ивана, чтоб не при всех укор молвить. Только вот чем?

А Иван сидит, ровно медведь, вздыхает тяжко, молчит и зачем пришел - сказать не решается.

- Ну, чего расселся? - напустился на него Алешка. - Коли по делу пришел, так и говори, по какому. А то ишь, сидит, вздыхает... Тоже мне, девка красная... Об чем речь пойдет?

- Я... это... жениться собрался, - выдавил, наконец, кое-как Иван и снова замолчал.

- Собрался - так и женись, - Алешка ему. - Ко мне-то чего приперся? Не на мне, чай? А коли на мне, так сватов засылай...

Совсем Ивана в домовину загнал. Тот и так не знает, что сказать, Алешкино же зубоскальство еще пуще беднягу прибило. Только и смог пробормотать:

- Не-е, не на тебе... На девке...

Смотрит на него Алешка, его и злость, и смех разбирают. Разбудил ни свет, ни заря, а сам двух слов связать не может. Куда только спесь подевалась?

- И на том спасибо. Так ко мне-то зачем приперся? Меня, что ли, в сваты зазвать хочешь? Али в дружки?

- Ну... вроде того...

- Рано тебе еще жениться.

- Это почему же? - вскинулся Иван.

- А потому, что коли ты передо мной двух слов связать не можешь, как жену уму-разуму учить станешь? Ты взгляни на себя, со стороны-то. Ровно телок какой: ну да му...