Как Из Да́леча, Дале́ча, Из Чиста́ Поля...

- Ну, не торопились, так не торопились, - рассудил тот, а сам щерится. - Оно даже и к лучшему, что не торопились... Митряя же... кто ж его не знает? Вон там его терем, - рукой махнул и дальше себе подался.

- Эй, погоди-ка! - Алешка окликнул. - Там-то оно там... Узнать как?

- Сразу и узнаете. Ежели мимо не проедете...

Чудной какой-то, право. Мимо не проедете. Как же не проехать, если впервой здесь, и куда ехать - совсем даже и непонятно? Ан и вправду не проехали.

Терем Митряев один такой на весь город, должно быть, и есть. Да нет, больше бери, где ни носило Алешку, а и близко похожего не видывал. Сколько уж там гривен гость ухлопал, и не сосчитать, наверное, а вышел у него терем на загляденье, любо-дорого посмотреть. Знатных мастеров пригласил, они ему такое чудо возвели, все резьбой покрытое, будто из сказки какой. Глаз не отвести. В таком тереме только Василисе Прекрасной жить, а не гостю. Внизу, у земли самой, цветы диковинные вырезаны, а промеж них - звери заморские бегают. Вверху - небо, с солнышком, да звездами, да месяцем, да птицам чудными. И ставенки-то изукрашены, и крылечко, и колодец надворный. В общем, Алешка сразу решил себе такой же завести, как только случай представится.

Спешились возле ворот, он Ивану сразу и сказал.

- Ты, - говорит, - главное - молчи и не встревай. Сам беседу вести стану, а не то - напортишь невзначай.

- Это кто это напортит? Я, что ли? - Иван вскинулся. - Чего это ты мне рот затыкаешь, а?

- Сам меня в дружки выбрал, - Алешка ему, - вот и слушайся теперь. Потому, где ж это видано, чтобы жених вместо дружки речи вел?

Присмирел Иван. Это Алешка правду сказал, нигде такого не видно.

Только собрались в ворота стукнуть, ан они сами и распахнулись. То есть, не сами конечно, Митряй распахнул. В том, кто перед ними, обознаться сложно. Что ж они, гостей никогда не видали? Гостя - его сразу видно. И по речи, и по ухватке, ну, и статью особой отличен. Потучней прочих будет. Тоже вот вопрос - откуда такое берется? Вроде и в разъездах все время, и сколько напастей на пути попадается, а возьми любого, - что твоя квашня. Нет, конечно, встречаются и среди них такие, что не в коня корм, но мало.

- Поздорову будь, хозяин ласковый, - сказал Алешка. - Ты уж извини, что потревожили. Не подскажешь ли, где здесь Митряй-купец проживает? Сами-то мы не местные, а у тебя терем таков, что мимо не проедешь. Прямо заглядение.

- Чего ж... Смотри, коли нравится. За погляд денег не берут. А Митряй, он вам за какой надобностью?

- За такой, что только ему и скажем.

- Так и говорите, что за дело. Я Митряй и есть... Сами-то кто будете?

- Мы-то? - Алешка отвечает. - Мы - богатыри киевские, от самого князя стольного посланные.

- Так уж и богатыри?..

Усмехнулся Митряй, хотел еще что-то сказать, ан тут, на беду, Иван встрял.

- А то? Не веришь, что ли?.. Да я что хошь... Вот, к примеру, есть у тебя подкова? Неси сюда, я ее враз сломаю!.. Десять есть? И десять неси!.. Ни одной в живых не останется!..

Видит Алешка, у Митряя рот округляться начал, взял, да и наступил изо всей силы Ивану на ногу, чтобы помолчал.

- Чего еще? - это Иван вдруг на Алешку напустился. - Улицы тебе мало, что ты мне все ноги отдавил?

И такой это вид у Алешки сделался несчастный, что пожалел его Митряй.

- Ну, - говорит, - коли по делу, да от самого князя киевского, да еще подковных дел мастера, милости прошу в горницу. Чего нам тут, у ворот, беседы вести? Коней вон работникам отдайте, присмотрят.

Повернулся, к терему пошел. Алешка, вздохнув, за ним. Иван позади пристроился. Идет, и бормочет под нос.

- Подумаешь, подкова... Я, ежели что, так и терем по бревнышку раскатать смог бы... Даром что расписной... Да и этот хорош... Надо было другого кого в товарищи звать. Совсем глаз нету, раз не видит, куда ступает... Как только на коне держится... Хотя, может, на коне ему как раз и удобнее, - не своими ногами идет...

Треснуть бы ему по шее, а только такого треснешь - окромя как руку отбить, никакого проку не будет.

Зашли в горницу. Хозяин гостей, как водится, за стол усадил, потому как, понятное дело, прежде чем о поручении княжеском разговоры вести, накормить-напоить посланцев надобно. Особенно этого, который подковы гнет. Больно насупленный какой-то. А хлеба-соли отведает, так, может, и подобреет. Только и спросил, пока на стол подавали, как звать-величать.

- Алешкой меня звать, по батюшке - Григорьевичем, - тот отвечает, который кто в тереме живет, спрашивал. - А товарища моего - Иван, сын Годинович. Ты, хозяин, не сумлевайся, мы богатыри самые настоящие...

- Вот и покажите, что настоящие, - улыбнулся хозяин, разводя руки над богато накрытым столом.